Дети Бога - Мэри Д. Расселл Страница 16

Даже когда чужеземцы научили руна выращивать еду, а власти обнаружили несанкционированное размножение, случившееся на юге, и вспыхнули мятежи — даже тогда Супаари восстановил контроль над ситуацией раньше, нежели начал плясать Хаос. Чужеземцы прибыли издалека; они не знали, что сделанное ими — неправильно. Чтобы двух оставшихся в живых землян не привлекли к суду за подстрекательство к мятежу, Супаари предложил им сделаться хаста'акала. Конечно, когда один из них умер сразу после операции, это был плохой знак. Возможно, следовало подождать, пока узнаю про чужеземцев больше, прежде чем рассекать их кисти, подумал Супаари. Но он спешил придать им легальный статус до того, как правительство решит их казнить. Откуда ему было знать, что у них так обильно истекает кровь?

Когда Сандос поправился, Супаари сделал все возможное, чтобы маленький переводчик включился в жизнь торгового сообщества Гайджура. Он убеждал Сандоса проводить больше времени на складе и в конторах, поощрял его погрузиться в повседневность коммерции, но чужеземец оставался подавленным. В конце концов, перепробовав все вежливые средства, Супаари прибегнул к грубости, спросив у Сандоса без обиняков: в чем проблема?

— Твой недостойный гость одинок, господин, — сказал Сандос, сделав плечами движение, которое, по-видимому, обозначало смирение. Или, возможно, согласие. Иногда — безразличие. Трудно сказать с уверенностью, что значит такой жест. Но затем чужеземец предложил свою шею, чтобы погасить этот намек на критику. — Ты более чем добр, господин, и твое радушие безупречно. Этот бесполезный чрезвычайно благодарен.

Он тоскует по соплеменникам, сообразил Супаари и задумался, не ближе ли чужеземцы к руна, чем к джана'ата. Привязанности руна были искренними, но эластичными, охватывая каждого, кто оказывался рядом, и плавно стягиваясь, когда кто-то уходил. Но, несмотря на это, они нуждались в стаде. О, их женщины могли некоторое время выдерживать одиночество, работая с чужаками, но мужчины нуждались в семьях, в детях. Изолированные от родни и друзей, иные рунские мужчины попросту переставали есть и умирали. Такое было редко, однако случалось.

— Сандос, может быть, ты тоскуешь по жене? — спросил Супаари, делаясь грубым из-за опасения, что этот чужеземец тоже может погибнуть.

— Господин, твой благодарный гость дал обет безбрачия — сказал Сандос, используя английское слово, а его глаза скользнули в сторону. Затем на своем очаровательно неуклюжем к'сане он пояснил: — Такие, как этот недостойный, не берут жен.

— Вот как! Тогда твой народ похож на джана'ата, у которых лишь первым двум детям разрешено жениться и иметь детей, — сказал успокоенный Супаари. — У меня тоже эта штука… безбрачие. Ты — третьерожденный, как и я?

— Нет, господин. Второй. Но среди таких, как твой гость, любой имеет право жениться и иметь детей — даже рожденный пятым или шестым.

«Пять? Шесть? Выводки? — изумился тогда Супаари. Как они могут позволить себе стольких детей?» Иногда он ощущал, что понимает не более двенадцатой доли того, что узнает про чужеземцев.

— Если ты второй, почему не берешь жену?

— Сей недостойный предпочел этого не делать, господин. Среди моих соплеменников это необычный выбор, как и среди твоих. Такие, как твой гость, покидают семьи, где они родились, не привязываются ни к одной отдельной персоне и не заводят детей. Благодаря этому мы свободны любить без исключений и служить многим.

Супаари был потрясен, узнав такое о маленьком чужеземце, которого он должен был опекать.

— Выходит, ты сам — слуга для многих?

— Да, господин, так и было, когда этот недостойный пребывал среди своих соплеменников.

«Но здесь же нет никого из его вида, чтобы он мог их обслуживать», — подумал Супаари. В замешательстве он откинулся на обеденные подушки, забыв про остывающую еду, и с тоской вспомнил о тех днях, когда самой трудной проблемой было предсказать спрос на кирт в следующем сезоне.

— Сандос, — сказал он, пытаясь нащупать хоть какую-то определенность, — что было вашей целью? Зачем вы прибыли сюда?

— Чтобы изучать богатства здешнего языка… узнать песни вашего народа.

— Ха'ан мне говорила это! — воскликнул Супаари, наконец углядев смысл в том, что когда-то сказала Энн Эдвардс. — Вы прибыли, потому что услышали песни наших поэтов и пришли от них в восторг.

Он смотрел на Сандоса: не переводчик, выведенный для торговли, но второрожденный, решивший не иметь детей, и поэт, который служит многим! Неудивительно, что Сандос не проявил интереса к коммерции. Вот когда все стало на свои места — в то время это показалось Супаари блестящей идеей.

— Сандос, а тебе понравилось бы служить среди поэтов, чьи песни привели вас сюда?

Впервые за полный сезон лицо чужеземца, похоже, прояснилось.

— Да, господин. Это было бы честью для твоего недостойного гостя. Несомненно.

И Супаари приступил к выполнению своего замысла. Переговоры были деликатными, замысловатыми, изысканными. В итоге он достиг тонкого и прекрасно сбалансированного соглашения — вершины своей замечательно успешной торговой карьеры. Чужеземец Сандос обеспечивался пожизненной службой в доме Хлавина Китери, Рештара Галатны, чья убывающая поэтическая сила еще раз могла подняться к величию, вдохновившись от встреч с чужеземцем. Младшая сестра Рештара, Джхолаа, избавлялась от вынужденной бесплодности своей жизни, так же как и сам Супаари, — посредством их брака и основания новой линии Дарджан с полными правами на размножение. Поскольку все состояние Супаари ВаГайджура передавалось в Дарджан, Благороднейшее Наследие Инброкара приобретало третий клан, избежав и намека на неподобающую изменчивость: идеальное увеличение линий потомства, происходящее без дробления наследства.

Как только заключили соглашение, произошла передача опекунства. Переселившись во Дворец Галатна, Сандос вроде бы вполне неплохо устроился среди домашних Рештара. Супаари лично проследил за представлением чужеземца Рештару; на самом деле, он был даже несколько обескуражен тем жалким, дрожащим рвением, с которым Сандос принимал ухаживания Китери. Но Дворец Галатна торговец покинул в приподнятом настроении, радуясь собственному успеху и полагая, что с Сандосом он поступил правильно.

Прошло не так много времени, прежде чем Супаари осознал, что тут, возможно, произошло некое недоразумение. «Как поживает чужеземец?» — поинтересовался он через несколько дней, надеясь услышать, что Сандос благоденствует.

«Превосходно», — ответили ему. Даже после инициации, сообщил секретарь Рештара, Сандос остался экстраординарным: «Каждый раз сражается, точно девственник». Рештар доволен и уже создал великолепный песенный цикл — лучший за последние годы, по общему мнению. Загадочным, как узнал Супаари, было то, что на секс чужеземец реагировал интенсивной рвотой. Это тревожило, но Супаари подумал, что такое, очевидно, нормально для землян. Одну из чужеземок, Софию, оплодотворили незадолго до ее гибели в кашанском бунте, и она тоже мучилась тошнотой.