Star Wars: Под покровом лжи - Джеймс Лучено Страница 16

Неймодия была маленькой и влажной планеткой. Стареющее солнце освещало ее скудно и словно бы презрительно. Словом, Неймодия вовсе не была тем местом, куда все стремятся попасть. Даже сами неймодианцы не любили ее. Близость самоуверенной Кореллии и индустриализированного Куата не только не играли на руку Неймодии, но даже наоборот, добавляла ей поводов для страданий: ни раньше, ни теперь содружество Центральных миров не принимало Неймодию в свой круг. Унизительное положение вечных изгоев пронизывало все слои неймодианского общества.

Это пренебрежение убедило неймодианцев, что успеха и процветания добьется только тот, кто проявит себя не просто способным индивидуумом, но настоящим хищником. Достичь вершины пищевой цепочки можно только по головам более слабых конкурентов. А чтобы удержаться на ней, нужно подмять под себя все ресурсы, до которых сможешь дотянуться, и не подпускать к ним остальных.

Именно эти нехитрые принципы зачастую вспоминали, чтобы объяснить быстрый взлет неймодианцев, в первую очередь связанный с Торговой Федерацией, чьим фирменным знаком была бессердечность.

Неймодия, которая раньше была завзятой домоседкой, теперь выбрала участь бродячего торговца. В результате она не добилась особой любви у представителей слабых рас, которых свозили на строительство гигантских ульев, ферм по выращиванию плесени и питомников для жуков.

Вице-король Нуте Ганрой делил добровольное изгнание со своими соотечественниками, испытывая противоестественную неприязнь к родному миру. Но вот встречу Узкого Круга приходилось проводить там, где стены точно не имеют ушей Корусканта. А в этом смысле Неймодия была лучшим убежищем.

Проблема, которой было невозможно избежать при возвращении на родину, заключалась в том, что никому не по силам было изгнать застрявшие на клеточном уровне воспоминания о тех семи годах, которые неймодианцы проводили в телах жалких, слабых, извивающихся личинок, в постоянной борьбе с себе подобными за выживание, за шанс вырасти в красноглазую, безносую и безмерно подозрительную взрослую особь.

Взрослые особи вроде Ганроя задрапировывали тела в прекраснейшие одеяния, которые можно было купить за кредитки Республики, и не имели привычки вспоминать прошлое.

На таких вот размышлениях поймал себя вице-король, пока самоходное кресло несло его мимо имитирующих старинные ульи сводчатых залов из прекрасно обработанного камня, мимо длинных шеренг дроидов-секретарей, ожидающих приказаний, — к месту встречи.

Конечным пунктов его церемонного продвижения был темный, сырой грот, абсолютная противоположность блистающим капитанским мостикам грузовозов Торговой Федерации. На дисплее чахло несколько образцов экзотической флоры, брошенных на произвол судьбы и вынужденных выцеживать влагу из спертого воздуха. На сводчатых стенах красовались симметричные эмблемы благочестия и власти: огненный шар и гархаи — рыба-броненосец, символизирующая повиновение и верность просвещенному предводителю.

Ближайшие советники вице-короля уже ждали его: полномочный представитель вице-короля Хас Мончар и юрисконсульт Руне Хаако. Оба они по такому случаю были в головных уборах, соответствующих рангу. Мончару полагалась трехзубцовая корона, уменьшенная копия той, что носил Ганрой, а Хаако — высокий закругленный колпак с двумя рожками на лбу.

Советники приветствовали своего вице-короля — каждый по-своему.

— Добро пожаловать, Ваше вел'ич'ество, — проскрипел Хаако, сутуло хромая ему навстречу и жестикулируя корявой рукой. — Мы надеемся, что вы пр'ишли не зря.

Было в нем что-то от старого паука. Лицо Хаако было изрезано глубокими морщинами, под глазами набухли мешки, дряблый подбородок плавно переходил в дряблую же шею.

Вице-король раздраженно дернул рукой.

— Он сказал, что буд'ет присутствовать. Дл'я м'еня этого вполне достаточно.

— Для вас… — прошептал Мончар.

Ганрой с неудовольствием уставился на своего представителя,

— События разворачивал'ись им'енно так, как он предсказывал. Наемники Коула совершили напад'ение, и «Доход» разрушен.

— Но разве это повод для л'икования? — спросил Хаако. Его голос, пропущенный через коробку искусственного речевого аппарата, звучал глухо. — Этот ваш план стоил Торговой Фед'ерации первоклассного грузовоза и биллионов в слитках ауродиума.

Мигательные перепонки Ганроя выдавали его. Он долго и часто мигал, прежде чем к нему вернулось самообладание.

— Од'ин корабль и од'ин сундук с сокровищами. Если наш покровитель действит'ельно тот, за кого с'ебя выдает, такие затраты не стоят упом'инания.

Хаако с важным видом поднял разбитую параличом руку.

— Если он действительно тот, за кого с'ебя выдает, его сл'едует бояться, а не восхищаться им. И вообще, как мы можем быть увер'ены? Какие выгоды он об'ещал вам, государь? Вы же вид'ели только его голограмму, он мог утв'ерждать вс'е что вздумается.

Ганрой выпятил и без того выдающуюся челюсть.

— У кого могли атроф'ироваться мозги до такой ст'епени, чтобы делать подобные заявления, если он не в состоянии их подтверд'ить?

Откуда-то из складок мантии он выудил портативный голопроектор и установил его на столе.