Падение Левиафана - Джеймс Кори Страница 16

– Мне даже вопрос непонятен.

– Это ничего. Я понимаю. Я уходил таким, как был. Вернулся вот с такими глазами и кровью. И мозг у меня вытворяет всякое, чего раньше не делал. Даже странно было бы, если бы ты не задумалась.

– А ты?..

– Что – я?

– Ты еще человек?

Такая улыбка могла означать что угодно.

– Не поручусь, что и раньше им был. Но точно знаю, что я – все еще я.

– И этого хватит. – Она заставила себя наклониться и чмокнуть его в широкую гладкую макушку – как если бы не знала сомнений. Если он правда Амос, она поступила правильно. Если нет, если он – не он, пусть лучше тот, кто он есть, поверит, что она его приняла. – Все же погоди часок возвращаться к работе.

– Как скажешь, – вздохнул он.

Она пожала его плечо – твердое. Таким ли оно было прежде? Амос всегда был силачом. На тренажерах проводил времени не меньше Бобби, а Бобби, почитай, не вылезала из спортзала. Наоми не взялась бы сказать, есть перемена или ее мозг просто выискивает отличия, создает их на ровном месте.

– Я буду за тобой приглядывать, – сказала она, потому что это ложью не было, как ни понимай.

Пространство колец – не место расслабляться. Были времена, когда от здешнего хаба человечество разлеталось к звездам. Тогда тут было безопасно или сравнительно безопасно. Все, что добиралось до края обозначенной кольцами сферы, пропадало навсегда, зато и из-за нее ничто не проникало внутрь.

Пока все-таки не проникло. И оказалось губительным. Теперь почти все корабли проскакивали пространство на полном газу, заранее устанавливали курс, позволявший как можно скорее нырнуть из врат во врата. Самый верный способ попасть в «голландцы», зато пребывание в этом жутком месте сводилось к минимуму.

Корабли входили в кольца и выходили из колец, сновали между тысячей с лишним систем, и все они в той или иной степени занимались торговлей. У каждого было свое дело, они не интересовались ни самой Наоми, ни грузом на ее плечах. А «Роси» оставался здесь, в свободном полете. И с каждым часом возрастала опасность, что реальность снова вскипит, уничтожив все, что есть в пространстве колец. Но и деваться им было некуда, пока нет плана и цели более осязаемой, нежели «остаться в живых».

Она работала в рубке, парила над амортизатором, подтянув ноги в позу лотоса. Ремни креплений плавали вокруг, как водоросли в кислородной цистерне, а на экране перед Наоми раскинулась сеть подполья. Когда она обдумывала атаку на Лаконию, было проще. Ломать – не строить.

После поражения Лаконии в ее собственной системе – на собственной планете – империя взялась упрочивать сохранившуюся власть. Трехо с оставшимися у него силами укреплял верфи и линии поставок. Наоми же, используя подготовленные для войны организацию и влияние, пыталась создать сеть самоуправления. В новостях из Сол, Бара Гаона, Оберона и Малой Сварги только и слышно было об усиливающемся присутствии Лаконии. Правда, оставалось неясным, кому понадобилась такая тихая заводь, как Сварга. У Наоми не хватало рук принимать сообщения.

– Снова и снова повторяются те же возражения, – говорила с экрана Джиллиан Хьюстон, капитан похищенного подпольем флагмана. На вид она казалась ребенком. Но Наоми в ее возрасте – целую жизнь назад – уже летала на «Кентербери». – Система Байфан вышла или вот-вот выйдет на самодостаточность. Им не нравится, что кто-то указывает им, когда торговать, а когда воздержаться, и уж совсем они не готовы принять на себя ограничения, не распространяющиеся на другие системы. И я, должна сказать, их понимаю. Мы взялись отстаивать свободу. Не знаю, что называть свободой, если вы не вольны решать, на какой риск готовы пойти.

Наоми повертела головой, разминая сведенную шею. Она в третий раз пересматривала этот доклад, все надеялась найти не дававшееся в руки изящное и дипломатичное решение. Не вышло.

Вместо решения нарастала злость и напряжение. Судорога в основании черепа, тяжесть в груди, от которой сами собой сутулились плечи, сведенные до ноющей боли растянутые губы. Так тело отзывалось на раздражение, причин для которого хватало и помимо сообщения Джиллиан и не складывающегося ответа.

Наоми не могла отделаться от несправедливой мысли, что проблема решалась бы проще, если бы подполье состояло из одних астеров. Тогда она бы не сомневалась, что решение хотя бы существует. Астеры отличались отчаянной независимостью, но и понимали, насколько зависят от окружающих, от своей общины. Не замененный вовремя клапан подвергал опасности не только схалтурившего разгильдяя. Его отказ означал гибель всей команды.

А колонисты вели себя так, будто их безопасность вовсе не зависела от благосостояния других систем и кораблей. Неужели так трудно понять, что от вашего согласия на небольшие ограничения и правила все будут в выигрыше? Но культура внутренних миров меряла жизнь другими мерками. Для них «лучше» означало «лучше, чем у соседа», а не улучшение для всех вместе.

Она понимала, что думать так несправедливо, да и не совсем верно. От бессилия в ней проснулись трайбализм и озлобленность. Потому она до сих пор и не ответила, хотя как фактический лидер подполья была обязана. Чего бы ей на самом деле хотелось – это посадить перед камерой Джима, и пусть выступит со своей воодушевляющей проповедью о единстве человечества, о том, что сообща они отвоюют себе победу. Удивительный у него талант – до сих пор в это верить после того, что они повидали и испытали.

Но он только-только вернулся к ней. И если она заведет привычку видеть в нем полезный инструмент, то погубит забрезжившую перед ними надежду. Нет, их отношения должны быть отделены от всего, священны, и остальной мир не вправе на них посягать.

Так что, как видно, и астеры не свободны от эгоизма.

Она включила запись.

«Джиллиан, спасибо за доклад. Пожалуйста, дай знать нашим друзьям в системе Байфан, что я понимаю и разделяю их озабоченность и, разумеется, их потребность в безопасности и равных условиях для торговых отношений между кольцами. Мы ставим себе целью свести к минимуму движение через кольца, по возможности быстрее добиваясь самодостаточности всех колоний, и в этом наши цели полностью совпадают. Я приложу презентацию, объясняющую выгоды этого плана для каждого из нас. Ее можешь тоже им переслать. Хотя надеюсь, они ее уже видели».

Но на сей раз пусть отнесутся со всем вниманием!

Или древний враг строителей врат найдет способ покончить с человечеством, и тогда все это станет неважно. В фатализме есть своя, темная притягательность.

Безнадежность и отчаяние так похожи на покой.

Она прокрутила запись, решила, что звучит слишком заученно и пафосно, и несколько раз пробовала поправить, потом сдалась и отослала. Очередь сообщений на вид короче не стала.

Слушая следующее, Наоми растирала ладони, разминала ноющие мускулы в основании больших пальцев. У губернатора Туана были худые щеки остромордого терьера, влажные лягушачьи глаза, тусклые черные волосы и натянутая официальная улыбка. Наоми подумалось, что, обладай этот человек любой другой внешностью, он все равно казался бы ей уродом. Надо быть снисходительней!