Ведьма-двоедушница 4. Дыхание смерти - Тамара Клекач Страница 16

– Ну, что ж, – протянул Марк, обиженно и сердито сверкая глазами в мою сторону, и со стаканом виски вытягиваясь на диване в кабинете. – Выкладывай.

Выпустив кольцо дыма, я откинула голову на высокую спинку кресла, прикидывая, что можно и нужно рассказать, а о чем лучше умолчать.

– Нина, – дребезжащим от злости голосом, произнес Марк, – выкладывай.

Слава, сидевший в кресле на противоположной стороне массивного стола, издал ядовитый смешок. Его явно радовало, что он знал то, чего не знал Марк.

– Я пока не уверена ни в чем, – следуя древнему, как мир, инстинктивному стремлению соврать, ответила я.

– Врать ты стала лучше, – залился смехом Слава.

– Не могу с ним не согласиться, – прокомментировал Марк, мрачно просверливая во мне дырку. – Не юли, Нина. Мы с тобой больше четырехсот лет знакомы, сдохли на том поле вместе, вместе разбили орден, а ты так и не научилась мне доверять. – Обида в его голосе проступила очень четко.

– Дело не в доверии, – возразила я. – Я не в детские игры собралась играть.

– В детские игры мы никогда и не играли, – с горечью заметил Марк.

Слава, с видом человека, попавшего на веселое представление, переводил горящий взгляд с Марка на меня и обратно, что очень раздражало.

– Когда я была в пристанище, – покачиваясь в кресле, начала я, – брат Иннокентий рассказал мне очень многое. А ты знал, что вечный круг наших жизней, в смысле перерождение и все такое, может таковым и не быть? Вот, например, для Игоря он точно таковым не будет.

– Как это? – нахмурился Марк.

– А вот так. Если по истечению сорока дней со дня смерти, я не найду его душу и не верну ее ему, проклятие поглотит его, и жизнь в том виде, в котором мы его видели, станет для него повседневностью, а смерть – окончательным приговором. Если он умрет снова, то больше никогда не родится. У него не будет второго, третьего шанса. Не будет ничего вообще, понимаешь?!

– Нин… – с сочувствием протянул Марк, отбросив привычную мрачность и черствость.

– Куда попала его душа и воспоминания, – проигнорировав его грустный взгляд и невысказанные слова, перебила я, – брат Иннокентий не смог точно сказать, так как вариантов может быть несколько. Первым вариантом могло оказаться кладбище. Душа Игоря, не зная, куда ей деться, могла просто зависнуть над могилой, но мы там были и, думаю, заметили бы ее. – Сделав паузу, я затянулась сигаретой и затушила в переполненной пепельнице ее остаток. – Вторым вариантом могли оказаться жнецы. Думаю, ты о них слышал. Но и это оказалось не так. Рынок душ переполнен, но души Игоря там не было и нет. В этом я убедилась лично, как только вернулась из пристанища.

– А третий вариант? – вновь приняв хмуро-настороженный вид, нетерпеливо спросил Марк.

– Третий вариант – это демиург (создатель, творец – прим. автора).

– Метафорически? – неуверенно вскинул брови Марк, видимо, знакомый с этим термином.

– Тут неоднозначно, – ответила я, вращая в руках зажигалку.

– Подожди, ведь демиург это демон, – нахмурившись еще сильнее, задумчиво произнес Марк.

– Девон, – поправила я. – Один из видов, да. И вот тут на сцену выходит Ден со своим слухом про то, что хозяин "мертвого" города может быть девоном.

– И ты считаешь, что хозяин "мертвого" города действительно демиург, у которого и хранится душа Игоря?

– Сомнения есть, – ответила я, не выдержав соблазна и подкурив снова, – но ты же видел тень вывески, почувствовал запах смерти. Вот и делай выводы.

– Окей. – Осмыслив в течении минуты мое предположение, Марк поднялся с дивана. Стакан его не пустел, и от запаха виски, которым он заливался, рискуя быть не в состоянии управлять мотоциклом и даже перемещаться, меня мутило. – Это я понимаю. Но вот чего я не понимаю, так это причем здесь он. – Марк ткнул пальцем в Славу, терпеливо ожидающим, когда о нем вспомнят.

Последний насмешливо посмотрел на Марка, но ничего не сказал, успев поймать мой предупреждающий взгляд. Доверие – доверием, но я не готова была поделиться с другом всем, но, к моему превеликому сожалению, Марк мой взгляд заметил и практически сразу побагровел от злости.

– Ты опять… – зарычал он, но мощнейший удар обрушился на коттедж, выбив переднюю стену и обвалив половину крыши.

Сквозь звон в ушах пробивался лай Севера и детские крики.

– Марк! – закричала я, придавленная куском стены с оконной рамой. – Дети!

Выбравшись из-под завала рассыпавшихся стеллажей и выпавших книг, Марк, весь в штукатурке и с разбитым виском, пулей вылетел из библиотеки и, как раз вовремя: второй, не менее мощный, удар добил крышу, и она рухнула в том месте, где он лежал.

Слава успел закрыть нас щитом и помог мне освободиться и встать на ноги. Из плеча, проткнутого осколком стекла, ручьем текла кровь.

Остатки коттеджа осыпались. Пыль вокруг стояла стеной, практически лишая обзора. Град огненных шаров летевших из-за ее кромки, если не попадал в нас, то попадал в вещи, моментально вспыхивающие то тут, то там. От дыма слезились глаза и першило в горле. Голова кружилась. Дом горел, и мы рисковали сгореть вместе с ним.

– Давай, сестрица, – прокашлял самозванец, отбив летевший в меня огненный шар, – свой коронный.

Небо, затянутое черным дымом, стало еще темнее и, казалось, совсем низко нависло над землей, извергая гром и молнии. Время как будто замедлилось. Тонкая, ломанная линия электрического разряда по милиметрам поползла вниз и, как только достигла уровня моей груди, я со всей силой ударила в ладоши.

Огонь, которым был охвачен дом, стал ярко-зеленым и волной прокатился метров на десять, сметая все на своем пути.

– Нежданчик, да? – хищно засмеялся Слава, наблюдая за охваченными огнем налетчиков, метавшихся туда-сюда. – А вот вам еще один, – контуры его тела начали быстро расплываться, – лежачих бьют. – Голос его перешел на неприятный писк и черные крылья, размером с самолетные, подняли облако пыли и пепла.

– Не могу с ним не согласиться, – заметила я, вырвав осколок стекла из плеча и отдаваясь бегущей по позвоночнику приятной дрожи, трансформирующей мое тело.