Становление Хранителя - Даниил Широков Страница 16

— Погоди-ка, — дошло до меня. — Уж не хочешь ли ты сказать, что сама написала всё это?

С этими словами я указал на ряды разложенных предо мной книг.

Она кивнула, а затем с вызовом посмотрела на меня.

— Что, будешь смеяться? Что, девушка не может писать хорошо? Да?! — едва не срываясь на крик, обвинила она меня. В чём только, я и сам до конца не понял.

— Тише, тише. Наоборот, книги-то замечательные. Я просто удивился, не более того. Это большая честь — говорить со столь хорошим писателем, — склонил я голову, кланяясь девушке.

— А… О… Не стоит! Я просто подумала, что ты подошёл, чтобы надругаться над моими творениями… — протянула она.

— Вовсе нет, я искренне считаю, что произведения просто отличные. Только скажи, почему ты сама продаёшь своё чтиво? — поинтересовался я.

В этот момент лицо девушки приняло воистину полное печали выражение.

— У меня нет большой популярности и заработка… И на жизнь совсем не хватает. Я достала себе бумаги, пару свитков с заклинаниями и сотворила несколько экземпляров каждой из своих книг. Отправилась в путь, надеясь, что хоть кому-то понравится. А в итоге денег выручается столь мало, что мне едва хватает на ночлег и пищу, — с отчаяньем в голосе произнесла златовласка.

А вот тут сканирующее заклинание, в пассивном режиме помогавшее мне определять ложь в словах людей, дало сигнал. Эмпатия молчала — девушка идеально скрывала свои истинные эмоции. Я невольно напрягся, понимая, сколько можно придумать истинных причин её нахождения здесь, за книжным прилавком. От шпиона технократов до того же самого пришельца из иного мира. Существо из тьмы в моей голове молчало, потому пришлось основываться на своих и только на своих выводах.

— Эй, держи, — протянул я ей последний золотой. — Это немного, но это то, что я могу сделать. И… Как насчёт прогуляться?

Она засмущалась, но монету всё-таки взяла. Немного подумала над моим предложением, а затем ответила.

— Хорошо. Сможешь немного подождать? Я сложу всё обратно в повозку.

— Да, конечно, — не стал спорить я, немного отходя и наблюдая, как ловко и аккуратно она вставляет книги к своим собратьям в вязанке. — А как тебя зовут, красавица?

— Жанна, — улыбнулась она, поправляя очки и выходя из-за прилавка. — Я здесь уже пару дней. Если хочешь, могу показать местный парк. Там столько цветов!

О, этот взгляд. Чистый и невинный, словно я и впрямь смотрю на мечтательную девчонку-писательницу с огромным талантом, но без денег. Но в своей истории она соврала, это факт. Магию моего уровня не обмануть. Даже пресловутая Система пришельцев на такие фокусы с иллюзиями в голосе и эмоциях не способна. Так или иначе, мы вместе покинули рынок, вышли на широкую мостовую и направились куда-то в центр, мило болтая по дороге о всякого рода литературе.

— Можешь называть меня Итан, — решил я быстренько представиться. — Я здесь проездом вместе со своим товарищем.

— А куда направляетесь? — поинтересовалась Жанна.

— Вглубь страны, — туманно ответил я. — По делам.

— Понятно… Я тоже путешествую, как ты знаешь, только куда глаза глядят, — с невольно проскользнувшей болью произнесла девушка. — Если честно, я удивлена, что встречу здесь столь удивительного знатока литературы.

— Ох, спасибо, — с фальшивым смущением сказал я на комплимент. — Мне правда очень нравятся твои книги. В них достаточно каждого элемента, всё находится в гармонии, а мысли, что ты закладываешь — их бы да всем власть имущим в головы.

— Благодарю тебя, Итан, — густо покраснела Жанна, пока мы заворачивали за угол. — Меня ещё никогда так не хвалили…

Впереди показался настоящий парк. Как в каком-нибудь современном городе, огороженный заборчиком и даже охраняемый парой стражников, которые, едва взглянув на нас, безропотно дали добро на вход. За воротами была аккуратная тропинка, по обе стороны от которой раскинулся сад. Розы, тюльпаны, хризантемы, да даже обычные одуванчики — такое бешеное полотно различных цветов могло свести с ума неподготовленного человека. Наверно, это настоящая жемчужина города, подумал я про себя.

Жанна выбежала вперёд, то и дело склоняясь и вдыхая аромат сотен бутонов. Простое платье то и дело натягивалось, показывая неплохую фигуру. Если бы не одно-единственное сработавшее заклятье, я бы сегодня с удовольствием расслабился во всех смыслах этого слова. И может, даже подумал, что безличная судьба сегодня принесла мне подарок. Но сейчас предстояло решить, дар ли эта встреча или же проклятье.

— Ты и правда так любишь цветы? — с улыбкой спросил я.

— Да… — прошептала она, осторожно гладя одну из роз. — Они напоминают мне о матери с отцом. Такие же хрупкие, но выносливые и красивые.

— Как-то странно сравнивать родителей с цветами, — произнёс я. — Смотри, вон там поворот на полянку. Присядем?

— Давай, — согласилась Жанна. — На самом деле, это самая простая ассоциация, что приходит ко мне на ум. Мать была похожа на розу — величественная и колючая, она всегда строго относилась к своей единственной дочери. Отец был для меня подсолнухом — простым, но честным человеком, со всей душой делающим свою работу. Мне… Грустно, что они оба погибли. Как увядают цветы, когда приходит время.

Мы сели под низкой ивой, солнце уже не палило так сильно, а тепло от земли позволило развалиться на травке и с удовольствием разглядывать чистое синее небо.

— Что случилось с твоими родителями?

Лучшая тема для разговора с девушкой, Джон. Лучшая!

— Их съело пламя, — ответила мне Жанна, вытянув руку вперёд, раскрытой ладонью пытаясь достать небеса. — Пожар в доме. Взорвалось алхимическое зелье, и огонь, что нельзя было погасить, поглотил их обоих.

— Мне жаль.

— Я пережила, — сказала девушка, поворачиваясь ко мне. — Надо жить сегодняшним днём. Моими книгами… Этим миром. А у тебя? Где сейчас твои родственники?

— О, это долгая история… — начал я выдумывать на ходу.

Так прошло несколько часов. На самом деле, это такой бред — общаться с кем-то дольше, чем пару десятков минут. В книгах и в фильмах такое довольно часто показывается, но реальная жизнь всегда отличается. Но сейчас всё было иначе. Сейчас я понял, что чем-то эта девушка близка мне. Я прожил долго, достаточно долго, чтобы отталкивать от себя практически всех представителей рода людского. Дело, разумеется, не в речи и не в тоне. Даже ребёнок обладает слабеньким уровнем эмпатии, которая позволяет различить, кто или что перед ним, если оно имеет душу. Взрослые эту способность развивают, каждый по разному.

Поэтому меня на подсознательном уровне боятся. Большая часть человечества, естественно. Это животный инстинкт, заставляющий склоняться перед силой, перед властью. Я не скажу, что горжусь этим. Всего лишь факт, из тех, что нужно принять, как есть. И смирится. Правильное слово.