Когда оживают Тени - Сергей Джевага Страница 16

— М-да, — пробормотал я.

— И вы спрашиваете, отчего не хочу цепь, — скривился сын гранда. — Если начнешь разбираться, измажешься с головы до ног.

— Ты точно не МакСуини? — с сомнением спросил Коул. Склонил голову и пристально посмотрел на начавшего краснеть поэта. — А то мало ль какие тайны у правящего рода. Вдруг усыновили. Или…

— Обладай ты дворянским титулом, я бы вызвал тебя на дуэль, воротила.

— Значит, чертовски повезло, что я из простых.

— Чернь в отличие от благородного человека можно заколоть на месте за оскорбление. И без предупреждения.

— Ты путаешь столетия, милый принц. Сейчас такое не поймут и не простят.

Друзья привычно сбились на перебранку. Фергюс горячился, сыпал угрозами и сквернословил как портовый грузчик, стучал по столу кулаком. А Коул играл политика, иронизировал и едко подкалывал с абсолютно непроницаемым лицом, отчего реплики казались забавнее.

Впрочем, приятели не забывали угощаться ромом. Случались моменты, когда казалось, что вот-вот вцепятся друг другу в глотки, меня это не обманывало. Изначально собрались, чтобы отпраздновать мою победу. Но когда победа стала равна поражению, решили как-то отвлечь от тягостных мыслей, удержать от опрометчивых поступков.

Попытку я оценил по достоинству. Подыгрывал, смеялся, шутливо успокаивал. Но продолжал размышлять.

Мститель в маске? Народный герой? Ладно. Можно допустить, что невидимка преследовал именно его, а не меня. Но данное предположение не снимало иных вопросов. Почему ощущение слежки появилось еще в деловом районе? Отчего не смог вычислить шпиона? Ведь ясно, что перебинтованный приклеился лишь у порта. Зачем ему понадобился именно я тоже хороший вопрос. Вроде на жадного торговца не смахиваю, рабочих не угнетаю, разбой также не моя стезя.

Странно. Очень странно.

Все-таки дядя расстарался? Или я привлек внимание кого-то иного, успел засветиться? Излюбленные игры Старших Домов — интриги. И Коул лишь подтвердил опасения насчет того, что противостояние ожесточилось. Младшие Дома могли бросить карты, наследник обедневшей ветви великого рода вполне привлекательная цель. Наделен правом голоса в Совете, но легко управляем, если предложить финансовую поддержку.

Кстати о финансах. В промежутке между очередной шуткой и тостом я успел поинтересоваться у Проныры, сколько пообещали за Летопись Исхода, и теперь пребывал в жутких сомнениях. Названная сумма внушала. Миллион эаров достаточно для того, чтобы страх неминуемой смерти немного отступил под натиском жадности. Да о чем говорить, даже призрак таких денег кружил голову.

Но вместе с тем стало любопытно — а зачем неведомому покупателю эта книга? Коллекционирование? Но не стоит она столько. Как предмет старины нет. Иначе б уже давно множество искателей кинулись рыться по всем заселенным водам.

Подозрительно и странно.

Теперь я разумел, почему многие решились на безумный поход в Лимб. Само собой опытные искатели, профи. И не одиночки, а спаянные команды, имеющие в наличие и оборудование, и карты района, и уникальных специалистов. Но когда не вернулись ни первые, ни вторые, остальные протрезвели.

Откровенно говоря, в другое время и в иной ситуации я сам не задумался бы о подобном варианте. Лимб относится к списку мест, куда нос совать не стоит ни при каких обстоятельствах. Иные могильники и пещеры на дне океана с их ловушками и вечно голодными тварями намного безопасней. Очутиться с десятком рассвирепевших фоморов в замкнутом шлюзе — и то больше шансов на выживание.

Но в свете последних событий, а особенно наличия неподъемных долгов, я начал сомневаться.

На самом деле все предельно просто — либо плачу по счетам, либо лишусь фамильного имения. И что тогда будет одному Сатане известно. Останется ли Шепот, будут ли преследовать тени? Или исчезнут? А может, просто сойду с ума.

Вопросов больше чем ответов. И при попытках найти логические объяснения у меня начиналась мигрень. Ощущение же, что вляпался в нечто чрезвычайно липкое и гадкое, усиливалось.

Но я продолжал улыбаться шуткам друзей. И пил ром.

* * *

Я не умел спать настолько крепко, чтобы терять связь с окружающим. Даже в моменты мертвецкой усталости или опьянения плавал лишь на поверхности зыбкого омута сна. Пробуждался быстро, моментально оценивал обстановку и был готов действовать немедленно. Вскочить, побежать, драться, вспомнить любую деталь из вчерашнего разговора.

Довольно полезное качество для искателя. И явно лишнее для аристократа.

Вот и сейчас сердце резко сменило ритм, застучало мощнее и быстрее. Я распахнул глаза и посмотрел на темный потолок с незатейливым узором по криво наклеенной плитке, ощутил запах затхлой сырости и соли, характерный для дешевых гостиниц, впивающуюся в бок пружину матраца, чуть ослабшую боль в левой руке.

Поднял ладонь и осмотрел затейливую вязь татуировок, смахивающую на длинную цепь или змею, что свилась в десятки колец и тянулась от запястья к предплечью. Нашел поврежденный участок и задумчиво ощупал покрасневшую воспаленную кожу. Затем сбросил одеяло, преувеличенно замедленно сел. Зашипел на ледяной пол, что ожег пятки. Но через секунду сообразил, — голова не болит, — и вздохнул с облегчением.

Естественно, старался на ром не налегать, не пил, а скорее цедил. Но к концу вечера все равно умудрился слегка захмелеть. Сказывалась усталость от долгого путешествия, яркие переживания, мрачные мысли. Друзья же нализались в стельку и впали в состояние абсолютного счастья. МакГрат отбил у бармена забытую кем-то из местных музыкантов флейту, начал наигрывать задорную мелодию. Я пел, а за соседними столами лужеными глотками рычали припев работяги и матросы, позабыв о забастовках и борьбе с зажравшимися богачами. Сидящая на коленках у Проныры смазливая официантка заразительно хохотала и легонько нашлепывала ритм по лысине дельца, в наш зал подтягивалось больше посетителей.

Пьянка как пьянка. Обошлось без драки, что редкость в районе, где обитают суровые мореходы, работники порта и многочисленных фабрик, обретаются разбойники и воры. Но именно сейчас я понял, что мне это было необходимо. Пауза. Вдох. Нечто, что помогло бы прочистить мозги.

Фантомная тяжесть на плечах не исчезла, темные мысли тоже. Но сейчас я слегка взбодрился, жаждал покорить город своего детства, решить любые проблемы.

Наспех умывшись, оделся и заглянул в соседние комнаты. В первой обнаружился спящий Фергюс: в обнимку с обнаженной официанткой, которую вчера тискал Коул, в окружении смятых простыней и едких испарений дешевого рома. И зная приятеля, вряд ли очнется до полудня, будет долго болеть, стонать, требовать лекарств, потом поплетется в очередной паб, и следующее утро встретит так же. Если конечно не озарит гениальная идея. Тогда запрется в имении и будет упорно работать, играть или портить бумагу из прессованных водорослей в поисках меткой рифмы.

Вторая комната оказалась пуста, постель аккуратно застелена. Коул отличался невероятной способностью исчезать незаметно. И как бы страшно ни пил вечером, утром непременно сверкал лысиной и улыбкой. Что не могло порой не раздражать.