StarCraft. Я - Менгск - Грэм Макнилл Страница 15

– Тебе пора, дорогой, – сказала Кэтрин Арктуру.

Тот кивнул и посмотрел на Дороти.

– Скоро увидимся, малышка! – попрощался он с сестрой. – Я напишу тебе кучу писем, и мамочка прочитает их тебе.

– Я умею читать, глупый, – Дороти надула губки. – Сама прочитаю.

– Ну разве не умница! – засмеялся Арктур.

Дороти бросилась к нему на шею и крепко обняла.

– Я буду скучать по тебе, Арктур!

Парень захлопал глазами от удивления. Обычно Дороти с трудом выговаривала его имя, коверкая звуки и называя его то «Актур», то «Артрур». Но сейчас она произнесла имя без ошибок.

Арктур освободился от объятий Дороти и передал сестру матери. Кэтрин тепло улыбнулась ему.

– Остался всего один семестр, дорогой, – сказала она Арктуру, – и затем все дороги в мир будут для тебя открыты. Я обещаю. Постарайся, если не ради себя, то ради меня. Хорошо?

Арктур глубоко вздохнул и кивнул. Он без угрызений совести мог обмануть надежды отца, но когда чувствовал, что подводит мать, это задевало его за живое.

– Все в порядке, – ответил Арктур. – Я закончу обучение.

– Лучше чтоб так и было, – проворчал Ангус. – Потому что я не хочу тебя видеть раньше твоего выпускного. Понятно?

Арктур не потрудился ответить. Он вышел из машины, слегка злорадствуя, заметив каким испепеляющим взглядом мать наградила отца.

Хотя утешение было слабым. На сердце все равно остался неприятный осадок.

Однако, как только он получит образование, то сможет отправиться куда угодно.

Куда-нибудь подальше от Ангуса Менгска. Так далеко, насколько это возможно.

Через три месяца обязательство торчать в академии утратит силу.

* * *

Директор Стигман недвусмысленно дал понять Арктуру, что он до сих пор студент лишь благодаря отцу, ибо Менгск-старший взял шефство над многими учебными заведениями. Арктур то и дело слышал в свой адрес предупреждения: что он ступил на тонкий лед, балансирует на лезвии ножа, ходит по краю пропасти и другие избитые фразы.

Занятия шли как обычно, если не считать дополнительного внимания к Арктуру со стороны персонала академии. В том, что и тут приложил руку отец, парень не сомневался. Из-за этого внимания он лишился возможности исчезать по вечерам в город, чтобы развеять невыносимую скуку. Арктуру казалось, что вся академия следит за его персоной, и что даже бывшие дружки-единомышленники предупреждены об опасности общения с ним.

Таким образом, в последний семестр большую часть свободного времени Менгск-младший провел в библиотеке академии, читая и перечитывая все медиакниги, какие только попадались под руку: о политике, о геологии, о психологии или о войне. Многие он практически выучил наизусть, но каждое перечитывание позволяло глубже проникнуть в смысл и суть произведения.

Арктур, как и обещал, писал письма Дороти. Получаемые ответы служили ему поддержкой и одной из немногих маленьких радостей. В этих письмах мама сообщала ему, как обстоят дела в мире за стенами академии. Арктур удивился откровенности, с которой она писала о бунтах в колониях и пограничных мирах. Их число неуклонно возрастало. Помимо этого мать рассказывала о последних сплетнях в обществе, однако тем, связанных с отцом, старалась не задевать. Но Арктуру не требовалось писем из дома, чтобы знать все о делах отца.

Передачи UNN изобиловали репортажами об его пламенных выступлениях, осуждающих коррупцию Старых Семей и Совета Тарсониса. Одновременно с этим Ангус публично осуждал нарастающую волну беспорядков и волнений на Корхале. Но, несмотря на это, Арктур знал, что за смертью сотен солдат Конфедерации – в результате взрывов и террористических нападений – стоит он, его отец. И это он подбрасывает уголь в топку.

Подходя к вопросу беспристрастно, Арктур действительно восхищался умением Ангуса демонстрировать непричастность к беспорядкам. В то же время сенатор тонко намекал, что беспорядки – это неизбежные последствия притеснений Конфедерации. Что, в свою очередь, способствовало росту симпатий к делу Сопротивления.

Поскольку Арктур находился в академии на положении изгоя, теперь ничто не мешало однокурсникам высказывать ему все, что они думают об Ангусе. Многие из них происходили из состоятельных семей, имеющих тесные связи с Конфедерацией, и не находили себе места из-за изобличающих выступлений Ангуса Менгска.

Хотя Арктур не хотел иметь ничего общего с политикой отца, у него хватало здравого смысла признать, что речи Ангуса наполнены глубоким смыслом. Тем не менее, устроенная сокурсниками травля лишь подогревала обиду на главу семьи Менгск.

Что позволяло Арктуру легче переживать горечь обид, так это предвкушение приятного времяпрепровождения в обществе Юлианы Пастер.

В тот день, когда Арктур приехал в академию, он получил от девушки письмо. В нем Юлиана деликатно поинтересовалась об его здоровье и о возможности встречи в один из дней, когда ему разрешат выйти за пределы кампуса. С хирургической точностью Арктур вычислил скрытый смысл, заложенный в письме девушки, – за ширмой банальностей чувствовался неприкрытый интерес к его персоне.

Очевидно, чувство симпатии, возникшее между ними за то короткое время, что они провели в убежище, окрепло, несмотря на нынешнее «заточение» Арктура. Или, пожалуй, благодаря ему.

Арктур написал девушке ответ. Содержание письма пестрело описаниями недостатков однокурсников, глупости преподавателей и тягот тюремного заточения в стенах академии. Каждая фраза в письме была тщательно продумана, снабжена вкраплениями остроумия и эрудиции с достаточной долей самокритики, чтобы не допустить толкования его слов, как бахвальства. Ничего такого, что выставило бы его воображалой. То, что самокритика совершенно надуманная, не казалось Арктуру враньем. В любом случае, получаемые в ответ бурные письма служили лишь подтверждением того, что его писанина имеет успех.

В течение всего срока переписки Арктур все больше убеждался, что окончательно очаровал Юлиану. Он не мог не отметить контраста относительно их первой встречи в бункере. Как будто только сейчас Юлиана оценила его личные качества и уже присматривается к нему, как к потенциальному жениху.

Однако Арктур не забыл ее пьянящей красоты, и в его памяти девушка занимала особое место. Письма к ней стали для него отдушиной, возможностью поспорить или лишний раз поделиться грандиозными планами на будущее. С другой стороны, желание поддерживать дружеские отношения начало потихоньку угасать. Но Арктур продолжал переписываться с Юлианой, с надеждой, в конечном счете, затащить ее в постель.

Это станет финалом поставленной задачи. Когда-то она казалась невыполнимой, но, как выяснилось, оказалась достаточно простой.

* * *

Недели и месяцы проходили, как в тумане. Арктур слушал скучные лекции, без всяких усилий выполнял до неприличия простые задания. Конец всему этому забрезжил лишь за две недели до каникул, когда директор Стигман собрал выпускной курс в главном актовом зале центрального корпуса академии.