Солнечный рубеж. Бином - Эльнур Юусуф Юсуфов Страница 15

Он долго наблюдал за ней в зеркале, пытаясь сдержать любопытство, но всё же, не выдержав, спросил:

– Ты дирижируешь?

– Практикуюсь – оперирую гемангиобластому. Не хочу терять навыки.

– Надеюсь, твой пациент выживет, – усмехнулся он.

Уголки её губ слегка дёрнулись, руки замерли. Расстроившись, она сорвала с глаз очки. – Не в этот раз – рука дрогнула.

– Я тебя отвлёк.

– Это не имеет значения. Хирурги как сапёры, права на ошибку не имеют, – затем, пересев вперёд, спросила:

– У нас связи со станцией больше не будет?

– Скорее всего, нет.

– Почему мы едем без связи? Ведь раньше были спутники связи, что с ними стало?

– Те, что были, приказали долго жить, – отшутился Турал. – Ты действительно не знаешь?

– Нет, на моей работе это никак не сказывалось, и я этим не интересовалась.

– Ну конечно, блаженная. Роберт сказал нам только то, что мы должны были знать, и не больше. Спутники сжёг ЭМИ, – с досадой вздохнул он. – Спалил ко всем чертям, превратив в орбитальный мусор.

– Что такое ЭМИ?

– ЭМИ – электромагнитный импульс, побочное явление при ядерном взрыве. Но есть прототипы электромагнитного оружия. Ты слышала о тихоокеанском инциденте?

– Слышала, но что там произошло, не знаю.

– И не узнаешь, всю информацию засекретили в тот же день.

– А конкретней объяснить можешь?

– Ну как объяснить? – задумался он. – Вот, например, почти у каждого государства есть система противовоздушной обороны. Когда в воздушное пространство страны вторгается неизвестное воздушное судно, система радиолокационного опознания запрашивает пароль, чтобы определить его принадлежность, её ещё называют системой «свой-чужой». Если пароль неверен или ответа не последует, то в небо поднимаются истребители-перехватчики для визуального опознания или даже возможного уничтожения нарушителя. То же самое произошло много лет назад с марсианским взлётным модулем и командным модулем на орбите. И на протяжении многих лет со спускаемыми аппаратами, которые пытались сесть в этом регионе, – с марсолётом, зондом «Райдэн-1» и айрокатером, посланным со станции две недели назад. С той лишь разницей, что никаких перехватчиков не было. Был лишь электромагнитный импульс, который выводил из строя всю электронную аппаратуру в зоне прямой видимости. После последнего импульса две недели назад функциональными остались только два спутника, предназначенные для фотографирования поверхности: в момент импульса они находились на другой стороне планеты. Один из них наспех перепрограммировали и развернули, чтобы временно обеспечивать связь в коротких экспедициях.

– Но ведь связи все равно нет, – вздохнула Майя.

– Конструкция спутника такова, что направленная антенна связи разворачивается только вместе со спутником и односторонними солнечными панелями, – разъяснил Турал. – Если антенна направлена на планету, то и солнечные панели тоже. Спектр отражённого солнечного света с поверхности Марса не годится для полноценной выработки энергии для работы спутника. Головастики на Земле подсчитали, что солнечные панели будут получать достаточно света для генерации энергии, вовремя прохождения спутником сумеречной зоны терминатора. Но в сол начала нашей экспедиции бортовой компьютер спутника передал нам привет, сообщив, что напряжение в аккумуляторе маловато и он до лучших времён погружается в режим гибернации. Он пролетал над нами утром, но до сих пор молчит. Короче, теперь мы как слепые котята, и при этом собираемся сунуть свой нос на закрытую для нас территорию. Туда, где что-то есть, и нам там точно рады не будут. Не знаю, чем думал Роберт, отпуская тебя с нами, – раздражённо высказался Турал. – Но если ты считаешь что это увеселительная прогулка, то ты сильно ошибаешься, – выдержав паузу, он добавил:

– Зря ты ввязалась в эту авантюру.

Она заметила, как его глаза налились кровью, пальцы крепко сжали штурвал. Следующий час пути она молчала, ни о чём не говорила и вопросами не досаждала.

Спустя время, когда она примирительно протянула ему пакет томатного сока, он произнёс:

– Спасибо. Извини, что обидел. Просто не нравится мне отвечать на вопросы.

– Я сама виновата, – кивнула Майя. – Устроила тебе допрос, а сама ничего не рассказываю.

Их взгляды встретились, на её губах мелькнула едва заметная улыбка.

– Ну, если хочешь, можешь рассказать, – предложил он. – Почему в последнюю минуту влетела в наш ровер и ввязалась в эту авантюру?

– Я особо и не рвалась попасть именно в эту экспедицию. Просто хотелось увидеть нечто большее, чем вид из панорамного окна. Я несколько раз пыталась напроситься и выбраться хотя бы в короткие поездки, но отец всегда находил отговорки и геологов предупредил, чтобы меня с собой не брали. Последней каплей стали его слова в кабинете капитана: «Даже не думай, ты останешься здесь».

– И ты решила не сдаваться и настояла на своём, – вздохнул Турал.

Майя, улыбнувшись, кивнула.

– Не думал, что закон противодействия можно применить в психологии, – усмехнулся он. – Теперь ты знаешь, почему твой отец был против твоего участия: он знал о возможных рисках в этой экспедиции и пытался тебя уберечь. Кстати, мы всё время едем на восток, а ты до сих пор не спросила, куда мы держим путь.

– Я знаю, – гордо заявила Майя. – Судя по переговорам с Робертом, мы едем к «Хижине марсиан».

– Нет, «Хижина марсиан» – это станция первых астронавтов. Она находится на восемьдесят миль северо-западнее того места, куда мы направляемся. А мы держим путь к месту, где они «Примарсились». И там, впервые на поверхность планеты ступила нога человека! Тогда, почти двадцать девять лет назад, во время входа в атмосферу спускаемого модуля с экипажем, дала сбой система управления реактивным торможением. Они не разбились, но, промахнувшись, сели на восемьдесят миль юго-восточнее заданной точки. Провели два сола на месте посадки, а затем, собрав планетоход, уехали к марсианскому взлётному модулю на юге долины Арес, где и основали станцию «Хижина марсиан». Эта станция состоит из пары технических модулей на поверхности и одного жилого, развёрнутого в траншее надувного продолговатого модуля. От радиации он укрыт кусками льда и засыпан грунтом. Если хватит времени, может, и туда заглянем на обратном пути. А сейчас, если не заблудимся, мы найдём спускаемый модуль и до захода солнца успеем устроить себе экскурсию.

Майя с умилением спросила:

– Мы выйдем наружу?

– Если не боишься, – скривил улыбку он.

Майя предпочла промолчать о том, что с ним уже ничего не боится и, загадочно улыбнувшись, кинулась к своей сумке вынимать пневмокостюм.

Пневмокостюм представлял собой модификацию обжимного скафандра с нейросенсорным управлением декомпрессионных материалов. Это был цельный белоснежный комбинезон с герметичными застёжками и прочными щитками на коленях и локтях. Изнутри костюм был отделан комбинированными кусками эластичного биополимера, впитывавшего влагу. Биополимер, стягиваясь под воздействием электрических импульсов, управляемых биометрическим компьютером, плотно сжимал тело астронавта, не позволяя пневмокостюму раздуться в условиях разреженной атмосферы. С помощью прижимного защёлкивающегося кольца на голове закреплялся сферической формы гермошлем из прозрачного акрила с регистрационной и осветительной аппаратурой. Поверх пневмокостюма надевался жилет из твёрдого композита, подключавшийся к гермошлему и пневмокостюму. В этом сервисном ранце находилась основная электронная начинка, а к спине жилета крепились баллоны системы жизнеобеспечения.