Инвиктус - Райан Гродин Страница 15

В покое четверо душ, один манекен и проказливая красная панда оставались крайне редко. Что-то постоянно случалось. То выход, то ужин, то тайные обнимашки Фарвея с Прией, то Грэм побьет прежний рекорд на «Тетрисе», то Шафран залезет в мелки Имоджен, решив, что это вкусняшки, и потом несколько дней оставляет разноцветные следы на полу и трубах под потолком.

«Инвиктус» стал для них семьей, жизнью, домом, и, несмотря на тесноту, Имоджен его ни на что не хотела бы променять. Только на чудесный отпуск.

— Можно пообщаться с художниками из Прекрасной эпохи в Париже. Или понырять на Большом Барьерном рифе. — Имоджен поймала себя на том, что до сих пор смотрит в глаза инженера. В их темноте чувствовалось что-то завораживающее, напоминающее волшебное звучание виолончели, бросающее отсветы на волосы и кожу Грэма. Она долго не могла оторвать от него взгляд и вдруг почувствовала, что краснеет. Какие гадкие эти щеки! Заливаются краской в самый неподходящий момент… — Или махнуть в Лас-Вегас перед великой засухой?

— Вегас? — донесся из медчасти голос Прии под аккомпанемент синкопированных ритмов из ее плей-листа. — Я за Вегас! Бассейны, вечеринки…

— Ходатайство отклонено. Пока, — заявил Фарвей громко, чтобы услышал весь экипаж. — Будем думать об отпуске, когда справимся с этим заданием.

Имоджен развернула кресло на 180 градусов лицом к манекену по имени Бартлби, полностью одетому, но безликому. По крайней мере, перед ним можно краснеть. Он безглазый, не выносит суждений и все такое.

— Придется использовать два костюма. «Инвиктус» высадит тебя у дымовой трубы, ближайшей к прогулочной палубе первого класса, поэтому оденешься поприличнее. — Имоджен показала на длинный фрак с фалдами и цилиндр, белый жилет и трость, потом расстегнула рубашку на манекене. — Под низ наденешь одежду рабочего. Когда покинешь отделение первого класса, снимешь верхний костюм. Брюки, подтяжки и нижнюю фуфайку я вымазала маслом из двигательного отсека «Инвиктуса». Так будет легче пробраться в багажное отделение.

— И там находятся «Рубаи»? — спросил Фарвей.

— Скорее всего. Проблема в том, что не осталось сведений, где на самом деле хранилась книга. Все, что нам известно, — она на корабле. — Имоджен вывела на экран внутреннюю планировку «Титаника», наводившую на мысль о «Тетрисе» Грэма: множество кают, скомпонованных в блоки. Имоджен принялась называть выделенные зоны. — В документах говорится, что в хранилище для денег, кроме звонкой монеты, везли только опиум, так что туда можешь не заглядывать. Багажное отделение ниже, возле почтового. Я буду вести тебя по коммуникатору. Мы высадим тебя в шесть часов вечера четырнадцатого апреля 1912 года. Все будут заняты ужином, и в твоем распоряжении останется несколько часов на поиски.

— До того, как он утонет.

— Да.

Фарвей вздохнул. Оба понимали, что раньше высаживаться нельзя. Смысл охоты за утраченными в истории ценностями заключался в том, чтобы все считали, будто они действительно погибли. А не украдены.

— Ты выходил и из худших переделок, — напомнила Имоджен. Об этом свидетельствовали предметы гардероба, свисавшие с потолка. Камзол с подпаленными рукавами, треуголка с дыркой от мушкетной пули на краю, панталоны, забрызганные кровью с кортика Черной Бороды. Войны, пираты, горящие здания, рассерженные гангстеры… Фарвей выкручивался из всех ситуаций с минимальным ущербом. Для человека, начисто отрицавшего концепцию везения, он оказался редким везунчиком.

— Рекордеров там нет? — спросил он у кузины.

— Насколько нам известно, ни одного. — Это означало, что ранее и в течение 2371 года рекордеры на «Титаник» не отправлялись. А вот миссии из будущего могли побывать. Имоджен этому не удивилась бы. Трагическая гибель «Титаника» привлекала огромное внимание. Если создать сериал на основании записей, можно заработать миллиарды.

Но это было и знаковое событие с участием многих составляющих. Большое число погибших. Значительное количество спасшихся. Шумиха в прессе. Из боязни изменить историю Корпус предпочитал держаться подальше от происшествий подобного рода. А Лакс без колебаний отправил их в экспедицию. Все опять сводилось к двум факторам — деньги и страх. Какой из них сильнее?

Фарвей вел себя настолько бесстрашно, что Имоджен просто не понимала его. Если бы ей велели надеть этот костюм и высадиться на корабль, которому предстояло вскоре стать глубоководной могилой, она ни за что бы не согласилась. Имоджен устраивала должность историка, ведущего Фарвея по коммуникатору и имеющего дело с опасностью без пуль и адреналина.

Фарвей не отрываясь смотрел на экран, который, соединившись с его роговичным имплантом, будет иллюстрировать устные комментарии Имоджен сценами с места событий.

— Сколько до координат высадки? — окликнул Фарвей Грэма.

— Автопилот ведет нас еще десять минут. Через пятнадцать будем готовы к прыжку. — Сопаты и кедровый лес. Вот о чем напоминал Имоджен голос Грэма.

Ох, пропади оно все пропадом! Щеки снова запылали. Имоджен уткнулась в мех Шафрана, чтобы спрятать лицо. Красная панда что-то прострекотала и вместо того, чтобы выручить в качестве муфты, свернулась у нее на шее, как боа старой дамы. Грэм даже глаз не оторвал от своих расчетов. Имоджен не знала, радоваться или огорчаться. Может, и то, и другое?

Успехи в личной жизни Имоджен: 0. Уффф…

— Ну ладно. — Фарвей обхватил Бартлби за талию и поволок манекен в ванную комнату. — Я лучше пока переоденусь.