Фельдмаршал. Отстоять Маньчжурию! - Михаил Ланцов Страница 15

- По горячим следам СМЕРШ смог установить только то, что неизвестный, проходя под окнами, кинул туда бутылку, заткнутую тряпицей, предварительно подпалив ее. Вероятно, там был бензин, керосин или еще какая-нибудь горючая жидкость. Но комнату пламя охватило очень быстро. Прислуга ничего не успела сделать. Когда открыли дверь – там уже полыхало так, что не войти.

- А Борис? Почему сам не выскочил?

- Он был пьян. Часа не прошло, как его уложили. Он минувшей ночью в карты с офицерами играл. Вот они и набрались изрядно. Разошлись только утром. Я с них обязательно взыщу за то, что развращали Великого князя и приучали к непотребству. Слуги донесли его и уложили почивать. Вероятно, так во сне и отошел в мир иной.

- Огонь уже потушили?

- Пожарных служб в городе толком нет. Особняк горит. Единственная в городе пожарная команда борется с тем, чтобы на другие особняки огонь не перекинулся.

- Что же это…

- Война… - пожав плечами, ответил Куропаткин максимально нейтральным тоном. – Восток – дело тонкое. Тут даже войны не как у людей. Вы бы не задерживались тут надолго. Сами видите, с какими дикими зверьми дело имеем.

- Да уж… - покачал обреченно головой, ответил Николай Михайлович. – Уехать – это выход. Но я приехал за деньгами.

- Они в особняке.

- В каком?

- Том, который сначала взорвали, а потом пожаром оказался охваченный. Вы же сами видели.

- Что?! Сколько там было?

- Почти полмиллиона. Четыреста восемьдесят тысяч, если точно. Да и где мне их хранить? В банке? А ну как вопросы у кого появятся? Там и хранил, потихоньку накапливая. Что с ними – не ясно. Нужно дождаться пока пожар потухнет и все осмотреть. Я их держал в неприметном чемодане в своем кабинете на втором этаже, что стоял в шкафу. Кто его знает? Может и не сгорят. Хотя я бы не особо надеялся. Сами видели, как полыхало. Там в подвале был запас топлива для автомобиля, плюс оперативные склады медицинского спирта. Госпиталь пока разворачивается и я выделил свой особняк под оперативный склад, опасаясь, что в противном случае солдаты все растащат и выпьют. Так что… - развел он руками.

- Проклятье! Ну что за чертовщина! – Николай Михайлович в сердцах хватил графином с коньяком прямо о пол. Вбежал слуга, но командующий взмахом руки его отправил за дверь.

- Мы немного недооценили характер этой войны… и этих людей.

- Немного?! Это вы называете немного?!

- И еще, - продолжил Куропаткин, игнорируя припадочное состояние Николая Михайловича. – Какие у нас сейчас отношения с Витте?

- А что?

- Три недели назад появились его люди, которые суют свои носы не туда, куда нужно. Возможно и раньше, но я их заметил только три недели назад. Помощников у меня повыбили, так что я сам немало рисковал, собирая деньги. Если они работают не на вас, то у нас могут быть проблемы.

После этих слов Великий князь Николай Михайлович посмотрел на командующего каким-то особенно пронзительным взглядом.

- Что они могли узнать?

- Не знаю. Предполагаю, что о пропавших курьерах они знали. Во всяком случае, их видели вместе несколько раз, как я смог выяснить. Это могло быть совпадением, но курьеры пропали. А значит, хунхузам кто-то сообщил о них. Кроме того, ко мне самому повышенный интерес. Слежка идет практически непрерывно.

- Ясно, - как-то резко протрезвевшим голосом ответил Николай Михайлович. – С деньгами пока не спешите. И вообще – будьте как можно осторожнее.

- Но вы же говорили, что в полиции и жандармерии все улажено, - напоказ обеспокоился Куропаткин. – Или это уже не так?

- Там все в порядке. А вот с Витте и его покровителем – нет.

- Понял, - насторожено кивнул Куропаткин. – И насколько осторожничать?

- В любых пределах. Главное – не подведите меня. Я не хочу по вашей милости объясняться с Ее Императорским Величеством вдовствующей Императрицей Марией Федоровной. И если она узнает про меня – знайте, я все буду отрицать и ото всего стану открещиваться. Вам придется остаться с ней один на один.

- Если все так серьезно, то я бы хотел просить вас о помощи.

- Помощи? – Искренне удивился Великий князь.

- Я изъял из бюджета армии шестьсот тысяч. Если люди Витте начнут копать, то найдут эти хищения. Подставной фигуры в лице Ухач-Огоровского у нас больше нет.

- И?

- Надо бы компенсировать растраты.

- Вы просите у меня денег? – Еще сильнее удивился Николай Михайлович.

- Да. Шестьсот тысяч. Витте не должен найти хищения. Ну, разве что какие-то неопределенные операции. Главное, чтобы бухгалтерия войны была в порядке, а дебет сводился с кредитом.

- Ну, вы и наглец… - покачав головой, заявил Великий князь.

- Я не настаиваю. Но в деле не только я участвовал. И не все люди склонны молчать.

- Вы о ком? – Холодно осведомился визави.

- Не забывайте, кто-то перехватил курьеров. Мне их судьба не известна. Конечно, могли и перебить при нападении, но могли и захватить, да поговорить вдумчиво. Под пытками они выболтают все что знают и даже более того. Все зависит от заказчика нападения.

- Черт! – Воскликнул Николай Михайлович и в сердцах ударил кулаком по столу, разнеся в дребезги керамическую тарелку и порезавшись.

- Вы же сами рекомендуете быть осторожным. А оставить все как есть – это крайне неосмотрительно. Сам я такими деньгами не владею и не в состоянии покрыть недостачу.

- Я подумаю над вашей просьбой, - хмуро ответил Николай Михайлович, понимая, что вариантов действительно немного. Ведь если допустить, что люди Витте действительно перехватили курьеров, то все плохо, все очень плохо и нужно как-то выкручиваться.

- И да, важно чтобы деньги были переданы неофициально. Всякие пожертвования сложно будет пустить на покрытие хищений.

- Понимаю, - небрежно кивнул Великий князь, погрузившийся в свои мысли. А они становились все более и более безрадостными. И даже больше. Во всяком случае, роль Витте в этой истории, кардинально менялась. Да и что в этом удивительного? Сергей Юльевич на протяжении последнего десятилетия мог без особенных усилий наблюдать различные аспекты ведущейся игры. Почему он донес сведения до Марии Федоровны лишь совсем недавно? Вопрос. Большой вопрос. Возможно, копил компромат и искал какие-то убойные аргументы, ведь речь шла не о ком-то с улицы, а о Великом князе…

Только сейчас, сидя здесь в Ляояне, Николай Михайлович, наконец, осознал, насколько жестоко он подставился. Конечно, все это нужно еще доказать, что непросто. Он будет все отрицать, а никаких бумаг Великий князь не подписывал – дела делались очень аккуратно и, в переписке преобладала иносказательная форма, позволяющая легко оправдаться. Но все равно, до конца быть уверенным в подобных вещах никогда невозможно. Мало ли?