Радикс - Бретт Кинг Страница 15

— Сидите, сидите, — сказал он ей. — Пожалуйста.

Она снова повиновалась и села, опустив глаза на огромного золотого орла, вышитого на синем фоне президентского ковра. Армстронг опустился в кресло рядом.

— Мне нужна ваша помощь, Натали.

Ответом был ничего не выражающий взгляд, столь типичный для агентов спецслужб. Армстронг понимал, что обязан жизнью этим людям, но такой стиль поведения всегда раздражал его. Ведь он всегда так гордился своей способностью разбираться в людях, читать их мысли. Но со спецслужбами? Нет, это не пройдет. Непроницаемы, точно вулканцы [13]в солнечных очках.

— Сегодня вечером мой брат и Дина Риверсайд довольно долго пробыли на балконе Южного портика. О чем они говорили?

— Я не прислушивалась к их разговору, сэр. Просто посоветовала им вернуться в Синий зал.

И опять без всякого выражения. Все равно что беседовать с куклой. Он всем телом подался вперед.

— Послушайте, Натали, меня беспокоит мой брат. Понимаю, это не входит в ваши обязанности. — Армстронг сделал паузу. — Но мне необходимо знать, о чем они говорили. Это очень важно, поверьте.

Она сглотнула слюну. Уже хорошо, хоть какой-то признак жизни.

— Я не очень-то поняла, сэр.

— И все равно, расскажите, что слышали.

Натали откашлялась, борясь с выработавшимся инстинктом.

— Слышала слово «Форчун». И еще мистер Армстронг упоминал о каком-то Радиксе, — это слово она произнесла, как «рейдикс». — Планировал отдать за него кучу денег.

— Сколько?

— Не знаю. Но он именно так и выразился — кучу. И еще добавил, что не хочет, чтоб вся эта история всплыла, потому что тогда грянет грандиозный скандал. Вот и все, что я слышала, сэр.

Армстронг встал, подошел к камину. Побарабанил пальцами по доске белого мрамора.

— А эта вещь, о которой они говорили? Как вы ее назвали?

— Радикс. Понятия не имею, что это такое, сэр. К тому же говорили они недолго. Вернулись в Синий зал на вечеринку.

Он устало потер веки.

— Спасибо, агент Хатчинсон. Можете идти.

Она отворила дверь и вышла из Овального кабинета в коридор. Президент смотрел на елку, стоявшую у окна, и думал о брате. Дилон был выдающимся бизнесменом, никогда не боялся рисковать. Прогорал несколько раз, но затем все наверстывал. Но здесь совсем другой случай. Провал Дилона ударит и по Белому дому. А ведь он, Армстронг, собирался переизбраться на второй срок. И уже прикидывал, какой стратегии будет придерживаться во время избирательной кампании. В ней нет места ошибкам младшего брата.

Он должен как можно больше узнать об этом Радиксе.

А также о том, что затевают Дилон и Дина.

Балтимор

19.55

Кори Кэссиди поведала свою тайну. Теперь настал черед Мака.

Двадцать дверей из комнаты отдыха в больнице Амхерста открывались в палаты пациентов. Днем санитары их запирали, вынуждая больных проводить время в комнате отдыха вплоть до отбоя. Кори заинтересовала двадцать первая дверь. Сотрудники вели себя так, точно ее и вовсе не существовало. И вот Мак вставил пластиковую карту в щель электронного замка. Щелчок, и дверь отворилась. Вниз вела белая лестница, они начали спускаться. От волнения мелкие волоски на руках Кори встали дыбом. Сейчас она увидит единственного пациента доктора Ашера.

Почему они держат его внизу? Неужели этот человек так опасен?

Добравшись до площадки внизу, Мак повел ее к лифту. Надавил на кнопку. Лифт спустился на несколько этажей. На лице Мака застыло мрачное выражение.

— Мы идем в секретную палату. Когда выйдем из лифта, постарайся держаться у меня за спиной.

Двери раздвинулись. Они вошли в комнату для наблюдений. Кори заглянула за угол. За небольшим металлическим столиком сидел санитар, запихивал в рот куски шоколадного торта. Одет он был в белую майку и шорты.

— Добрый вечер, Перес, — приветствовал его Мак, направляясь к столику. — У тебя что, сегодня день рождения?

— Нет, — ответил Перес. — Купил по случаю, всего за Два бакса. Кто-то заказал в кондитерской торт, но так за ним и не явился. Ну вот, тамошним ребятам тоже нужен Не был, так и отдали, практически даром.

— Большой торт, — заметил Мак, наклонился и прочел слова, выведенные голубой глазурью: — «С днем рожденья, дядя Фред! С девяносто первым годом!» И о чем это говорит?

— Думаю, дядя Фредди так и не дожил до знаменательного дня, — усмехнулся Перес. — Бедняга. Он проиграл, зато выиграл я.

— Ты просто больной человек, Перес. Хоть понимаешь это?

Тут Перес выронил вилку.

— А это еще кто? Сюда нельзя приводить пациентов!

— Она не пациент.

Вытерев губы, Перес кивком указал на пижаму Кори.

— А выглядит, как пациент. Да доктор Ашер взбесится, если узнает!

— А ты ему не говори.

— Ты совсем идиот, что ли? Лишь несколько человек знают об этой палате. К чему понадобилось приводить ее сюда?

— Да успокойся ты. Она работает под прикрытием. Инспектирует наше заведение, — солгал Мак. — И Амхерст очень заинтересован в хороших отзывах. Она обещала не упоминать об этой палате. Верно?

Кори кивнула, подошла поближе.

— Я понимаю необходимость соблюдения полной конфиденциальности, мистер Перес.

— Понял? Дедом Кори был Саймон Гутри. Человек, основавший Амхерст.

Перес раздраженно фыркнул, подошел к консоли.

— Наверное, пришли взглянуть на Лео? Его не так-то просто увидеть.

Кори приблизилась к смотровому окошку. Темная палата была размером с баскетбольную площадку, стены достигали в высоту пятидесяти футов. Комната для наблюдений, где они находились, была встроена в южную стену здания, как ложа на стадионе.

— Никогда не видела, чтоб сюда кто-то спускался.

— Все потому, что мы не должны пользоваться дверью, выходящей в комнату отдыха, — пояснил Перес. И покосился на Мака. — Используем только эту, под окном. Входим и выходим через нее, и остальной персонал ничего об этом не знает.

Кори видела в окошке тысячи книг — они громоздились одна над другой, образуя неровные стены не меньше семи футов в высоту. Целый лабиринт из книг.

— Ты вон туда посмотри, — сказал Мак, указывая на тонущее в тени за лабиринтом пространство.

Кори сощурилась, чтоб лучше видеть. Западная и северная стены от пола до потолка были исписаны разноцветными буквами и символами. Движимый некой навязчивой идеей ум методично переносил свои соображения на «полотно» больничных стен. Красиво, но совершенно непонятно.