Орден. Дальняя дорога - Дмитрий Шидловский Страница 15

Так потекла служба. Примерно через два месяца Артему пришлось впервые применить боевые навыки. В январе, после объявления о повышении сбора за торговлю на ратушной площади, приезжие торговцы собрали нечто вроде стихийного митинга. Магистрат вызвал ополченцев, и три десятки из цилъховской гвардии очистили ратушную площадь за полчаса. Артем участвовал в разгоне и был удивлен, насколько вяло сопротивлялись торговцы. Впрочем, даже тех, кто полез в драку, ополченцы быстро скрутили. Артему удалось захватить какого-то рослого купчину, который взгромоздился на свои сани и, размахивая оглоблей, отгонял подступивших ополченцев. Увидев это, Артем вложил в ножны меч, которым он орудовал как дубинкой, нанося удары плашмя, шагнув вперед, принял удар оглобли на щит и, мгновенно рванув вперед, ударом того же щита сбил купчину с ног. Прыгнув на противника сверху, он завел руку купца на болевой, а подоспевший Герберт помог связать пленника веревкой.

Вскоре после этого Артема пригласил на «индивидуальное собеседование» отец Паоло. На улице стояли крещенские морозы, и, войдя со двора, Артем даже вздрогнул от резкого перепада температур. Комната была жарко натоплена, а в камине ярким пламенем горела большая охапка поленьев. Похоже, итальянец так и не привык к северному климату. Священник сидел за столом, покрытом красной скатертью. Перед столом стоял стул с высокой спинкой, на который Паоло пригласил Артема сесть. Русским священник владел достаточно хорошо. Хотя к этому моменту Артем уже достаточно успешно объяснялся с сослуживцами по-немецки, падре настоял, чтобы беседа велась по-русски. Проговорив несколько дежурных фраз о верности долгу ополченцев и необходимости добросовестно нести службу, отец Паоло обратился к Артему:

— Скажи мне, Артем, я обещаю, что любой твой ответ никак не повредит твоей службе. Я просто хочу понять тебя. Я знаю, что в ополчение ты попал не по своей воле. Если бы ты мог уйти со службы, ты бы оставил ее?

«Провокация, и не очень искусная», — подумал Артем.

— Нет, — ответил он. — Я думаю, что остался бы на службе.

— А что тебя держит? — с мягкой, вкрадчивой улыбкой спросил священник. — Разве тебе, человеку умному, грамотному, место среди тупого отребья?

«Вот это поворот, — подумал Артем, — похоже, игра посложнее. Ну что же, побеседуем».

— Мне очень нравится наш командир Клаус Цильх, — откидываясь на спинку стула, произнес он.

Священник удивленно поднял брови:

— Правда? Чем же?

— Он смелый воин, умный человек. Под его командованием служить приятно.

— Интересно, я надеюсь, что это не грубая лесть.

— Нет, не лесть, — спокойно отозвался Артем.

— Даже если и лесть, — улыбаясь, произнес Паоло, — ты сказал мне главное, что я хотел услышать. Ты воин. Если бы в душе ты был купцом, ты даже льстил бы по-другому.

— Что из этого следует? — сказал Артем, сохраняя внешнюю невозмутимость, но внутренне содрогаясь. Он понял, что поп поймал его в какую-то ловушку. В какую, он пока не понял.

— Из этого следует, что нельзя рассчитывать на верность человека, если он служит только по принуждению. Цильх очень доволен тобой. Ты сильный боец, умный человек. Мне бы хотелось, чтобы ты служил нам. Но для этого нам нужно понять, чего ты хочешь. А я хочу, чтобы ты знал, что верная служба не останется без награды, как и предательство без наказания.

— Я знал это всегда.

— Думаю, что ты врешь. Хотя надеюсь, что теперь ты запомнишь мои слова. Я и Цильх считаем, что неправильно для такого, как ты, ходить с алебардой по улицам и конвоировать пьяных лавочников. Мы думаем, что ты можешь служить с большей пользой. Но для того, чтобы ты мог служить хорошо, тебе нужно выучить немецкий и понять то, чем живет христианский мир. С завтрашнего дня ежедневно, кроме воскресений, ты будешь приходить сюда, и мы будем заниматься с тобой языком и богословием. Считай, что это твоя служба. Как я сказал, за плохую службу мы караем. И если ты обманешь мои надежды и к лету не сможешь свободно разговаривать по-немецки, читать и писать, приготовься к худшему. Но если сможешь, у тебя будет новое задание. И если ты справишься и с ним, это откроет тебе путь к славе, власти и деньгам. Ступай.

Теперь Артем ходил на обучение к священнику как на службу. Впрочем, это не освободило его от исполнения ежедневных обязанностей. И тут произошел еще один случай, который позволил Артему более или менее объективно оценить свой боевой навык.

Это случилось в марте, когда его десяток нес охрану ратуши, во время проведения судебного слушания. В качестве ответчика выступал рыцарь Фердинанд Вайсберг. Пьяный, он лапал жену и дочь горшечника Шормана, а потом побил его горшки, выставленные на продажу. Никто в городе не сомневался в праве благородного рыцаря лапать жену и дочь горшечника. Однако, и с этим соглашалось большинство, стоимость разбитых горшков надо было возместить. Оскорбленный таким подходом, Вайсберг в день суда вышел на ратушную площадь и стал выкрикивать обидные слова в адрес городских властей и всяких прочих лавочников. Вышедший на крыльцо ратуши Цильх приказал несшим охрану ополченцам (а это была десятка Артема) утихомирить буяна. Увидев приближающихся ополченцев, рыцарь обозвал их свиньями и снял меч с перевязи. Не вынимая его из ножен, он вначале отразил все попытки ополченцев захватить его, легко парировал направленные на него древки алебард, а потом перешел в атаку. Он разбил нос Артему, выбил зубы Мартину и разбил колено Герберту. Насладившись этой игрой, рыцарь выхватил меч из ножен и объявил, что если эти свиньи сейчас не уберутся, он начнет их резать. Ополченцы расступились. Было ясно, что продолжение боя чревато уже реальными потерями. То, что подготовка рыцаря ничуть не ниже подготовки мастера спорта его времен, Артем понял уже давно. Теперь он в этом убедился.