Каменный век. Книга 6. Люди Быка - Сергей Щепетов Страница 15

Аппетит, как известно, приходит во время еды – на Семена накатило: «Теперь нужен учебник, который будет содержать узловые точки того массива знаний, который дети должны усвоить за четыре года обучения в школе. Или сделать четыре учебника – по одному на год? Да, пожалуй… А зачем возиться с матрицами, если пару экземпляров для школы можно и от руки переписать? Нет! Растиражировать! И открыть филиалы «высшей школы» на местах! Вот это задача, достойная самого меня!»

Задача оказалась не только достойной, но и трудной – особенно с учетом возможностей первобытной полиграфии. «Узловых точек» набралось неожиданно много: одно дело читать ученикам лекции, и совсем другое – втиснуть эти самые лекции в несколько строчек. Пришлось признать, что кавалерийским натиском ничего не получится – эта работа надолго.

Среди прочего возникла проблема с географией для старших классов. Как ни крути, а нужно было изобразить карту территории, на которой проживает «народ Мамонта». Дело, казалось бы, не хитрое: «Если отрезать две «ложноножки», образованные в результате моих дальних походов, то земля Мамонта со всех сторон будет окружена «терра инкогнито». Такую карту я множество раз рисовал во время уроков. Да, но ведь я ее все время корректировал – по мере получения сведений о дальних краях. А в учебнике надо изобразить нечто… Ну, наверное, современное состояние вопроса. А собственно, каково оно? Этим летом известная территория сильно приросла с запада, а другие края? Я же давно прекратил, так сказать, мониторинг. Да и не было меня здесь два года…»

В общем, Семен решил данный вопрос изучить. И среди прочего посетить уроки географии в разных классах. Посетил и убедился, что молодые парни – учителя – добросовестно воспроизводят на классной «доске» составленный им когда-то рисунок. Лишь на одном из уроков он обнаружил новшество: на белом поле далеко к юго-западу от форта появилась надпись: «Весенний дым».

– И что же это значит? – спросил после урока Семен.

– Ну… – замялся учитель-неандерталец. – Вы же велели обозначать, если появится что новое. Не надо было, да?

– Обязательно надо! Но ты объясни мне, что это такое? – ткнул пальцем Семен. – Там что?

– Не знаю… Никто не знает. В общем, там место, откуда весной приходит дым.

– Н-да? И давно он это делает?

– Уже три весны.

– Та-ак, – сказал Семен, – та-ак… Значит, три года подряд с юго-запада тянет дымом? В какое время?

– Весной, когда весь снег сойдет.

– А что за дым? Он же разный бывает, правда?

– Н-ну… Вроде как лес горит…

Надо сказать, что полученная информация заинтриговала Семена не сильно – сам он прошлой весной никакого дыма вдали не видел, а с неандертальской сверхчувствительностью нужно быть осторожным. «И потом, мало ли что и почему там горит? Может, там торфяники самовоспламеняются или вулкан извергается?»

Развитие этой темы Семен отложил до весны, а вскоре и вовсе прекратил работу над учебниками – появились другие дела.

В правобережных неандертальских поселках с маниакальным упорством готовился к весеннему плаванию очередной караван катамаранов. Правда, на этот раз не слишком многочисленный. Людей нужно было инструктировать и обучать, договариваться с соседями, чтобы их обеспечили продуктами на дорогу. Семен морально настраивался плыть с ними – отправить людей на верную смерть он не мог. В начале весны выяснилось, что в этом нет необходимости – вернулись Килонг и Лхойким. Только облегчения Семен не испытал – замерзший труп напарника Лхойким привязал к нарте.

Как выяснилось, неандертальский караван добрался до моря сравнительно благополучно. В том смысле, что погибли не все, а только двенадцать человек. Среди прочего, на выходе в море флагманский катамаран налетел на подводную скалу и развалился. Из пассажиров спасся только Килонг. Однако, в целом, удача не отвернулась – караван оказался в том же месте побережья, что и предыдущий, а погода при высадке была вполне благоприятной. Первопоселенцы отнеслись к появлению новичков как к чему-то само собой разумеющемуся. Никаких «кхендеров» от них не потребовали, а как-то буднично занялись обустройством и обучением сородичей. Позже часть из них переселили в дальнее малонаселенное стойбище возле крупного моржового лежбища.

Лхойким рассказал, что старик Нгычэн жив, но ходить совсем не может. Тем не менее его кормят, а он вроде как приспособился за это возиться с неандертальскими детьми, которых стало необычно много. Необходимость в этом возникла из-за того, что других стариков и старух в поселке нет, а женщины постоянно заняты разделкой добычи, обработкой мяса и шкур.

С кроманьонскими приемышами все обстоит благополучно, чего нельзя сказать об их сородичах-кытпейэ. По-видимому, в конце предыдущей зимы кытпейэ сильно оголодали и пришли на побережье, чтобы принести демонам моря жертву – отдать полуживых от голода детей. У неандертальцев хватило ума не только отказаться от подношения, но и скормить кытпейэ излишки заготовленного мяса. Контакт прошел без кровопролития в том числе и потому, что в нем приняли участие Нгычэн и двое неандертальских парней, кое-как перенявших у старика местный язык.

Семен слушал рассказ и не мог надивиться: «Что случилось с нашими „нелюдями"?! Или у них от морской пищи мозги по-другому стали работать? Ведь среди них той зимой не было ни одного «цивилизованного»! И никаких инструкций на этот счет я не оставлял! Могли бы просто перебить этих кытпейэ вместе с детьми и женщинами, а вот поди ж ты!»

Поздней осенью туземцы вновь пришли на берег. Надо полагать, увеличение количества «демонов» их не обрадовало. Тем не менее произошел вполне цивилизованный обмен продуктами морской и сухопутной охоты. Среди прочего удалось раздобыть собак, и Лхойким с Килонгом решили не оставаться на зимовку, а двинуться в обратный путь, благо разобранные нарты они привезли с собой. Наверное, это было ошибкой.

Примерно в том районе, где в прошлый раз Семен и его спутники почувствовали присутствие людей, случилось несчастье. Плохо обученные оголодавшие упряжные псы вышли из повиновения и устремились в погоню за стадом оленей. Как оказалось, это стадо представляло интерес не только для них – в узкой долине ручья его поджидала засада. То ли охотники оказались бесстрашны, то ли действовали с перепугу, только оленей они пропустили мимо – первый залп достался Килонгу и его собакам. Молодой неандерталец не умер на месте, а вывалился с нарты в снег с самострелом в руках. Он сумел выпустить три болта по копошащимся между камней фигуркам, прежде чем упал, превращенный чужими стрелами буквально в ежа. Лхойкиму хватило этого времени, чтобы оказаться у врагов в тылу. Прячась между заваленными снегом каменными глыбами, он пошел на сближение. Его заметили, и началась охота людей друг на друга.

– Ты что, дурак? – прервал Семен рассказчика. – Отомстить решил? Или захотел покончить жизнь самоубийством? Я чему вас учил?!

– Вы учили… – склонил было повинную голову неандерталец, но быстро поднял ее и твердо продолжил: – Вы учили, что главное узнать и понять врага. Может быть, он и не враг вовсе. А для этого нужен живой чужак.