Люди полной луны - Александр Экштейн Страница 15

Полковник Самсонов дал разрешение на задержание «братьев» Рогонян с лукавой оговоркой:

— Если что случится, то вы меня неправильно информировали по этому поводу.

— А если ничего не случится? — вяло поинтересовался Игорь.

— Получите выговор за неправильное ведение допроса, — строго проговорил Самсонов и спросил: — Когда Степан приезжает? Беспокоюсь я за него. Сочи — это не курорт, а место сбора преступных авторитетов. Еще узнает его кто-нибудь из бывших крестников.

— Завтра и приезжает. В девять вечера я его встречу. У нас в городе, между прочим, тоже не филателисты собираются. Вчера Кошечкин из первого отделения рассказывал, что за прошедшую неделю они в районе центра города тридцать один кабинет по излечению людей от неправильной кармы и точечной импотенции закрыли.

— Это точно, — согласился с Игорем Самсонов. — Прямо вторжение нечисти всякой. По сводке за месяц задержали десять насильников, двух убийц, восемнадцать злостных хулиганов, шестьдесят семь ясновидящих, восемь магов, двух инопланетян и четырех экстрасенсов. Не город, а столица аферистов, все КПЗ ими забиты.

— Да вы что?… — живо заинтересовался молчащий до этого Савоев. — Я бы одного такого колдуна выдернул из КПЗ и очную ставку с Рогонянами устроил, вдруг он их на явку с повинной раскрутит.

— Оставь свои мысли невостребованными, Слава, — посоветовал Савоеву Игорь.

— Молчи, Савоев, — поддержал Игоря Самсонов и пригрозил обоим: — Если появится еще один самовыкапывающийся труп, я окажусь на пенсии, тебе, Игорь, не видать московских курсов по повышению как своих ушей, а ты, Савоев, будешь улицы патрулировать в лучшем случае, а в худшем подметать их.

Самсонов, как всегда, преувеличивал, но доля истины в его преувеличениях не превышала разумных стандартов.

Пассажирский поезд Адлер — Москва, как и все пассажирские поезда России, по уровню обслуживания был точно таким же, как и сами пассажиры. Если взять самых возмущенных качеством сервиса в поезде и назначить их проводниками и бригадирами, то не пройдет и полгода, как они с удивлением обнаружат, что пассажиры не по чину капризны и требуют от них, в общем-то хороших работников, невесть какого внимания к себе, а сами жрут водку, поедают тонны продуктов, курят где попало, ходят мимо унитаза, матерятся, грубят и требуют вежливого отношения к себе.

Степа Басенок на сервис не обращал внимания точно так же, как не обращал внимания и на качество чая, доставленного проводником в купе. Он его не пил. У него был литровый термос, наполненный густо заваренным цейлонским чаем, в который вылили два стакана кубинского рома. Это была идея Ивана, старшего брата Степы, который жил в Сочи вместе с женой Наташей и дочерью Ирой. Иван был владельцем двух прогулочных катеров, лодочной станции и охранного агентства «Рекс». Вместе со Степаном под нижней полкой купе следовал мешок орехов фундук, чемодан сушеного винограда и корзина копченого адыгейского сыра, настойчивый дар Ивана и Марины, родной сестры Степана, которая также жила в Сочи вместе с мужем Толей, работавшим в охранном агентстве «Рекс», и сыном Геной. Еще у Степы был томик писателя Александра Сэна «Русское танго с Адольфом Гитлером», в котором сюжет развивался с динамичностью экстаза. Это было молчаливое «до свидания» Толика, мужа Марины. Он был уникальным и талантливым молчуном. Он играл своим молчанием как на скрипке, то есть умел молчать радостно, вежливо, эмоционально, горестно, раздраженно, нежно и даже в бешенстве…

Пассажирский поезд Адлер — Москва пересекал на пути своего следования много живописных, достойных восхищения мест, но Степа Басенок лежал на второй полке и самозабвенно спал всю дорогу, до самого города. Не того, изменчивого, города, в названии которого присутствует большая и смысловая буква М, а другого, удивительного, в названии которого М отсутствует, но зато есть два маленьких «а» и большая, похожая на раскрытые объятия, буква Т, вокруг которой слышится напоминающий шорох прибрежной степи нежный шелест ассоциаций. Степа спал, и по его лицу было видно, что сон на второй полке в купе движущегося пассажирского поезда — это нечто ни с чем не сравнимое. Разве что с детством и возможностью его повторения в таком вот сне, на второй полке движущегося по югу России пассажирского поезда…