Военные трофеи - Алан Дин Фостер Страница 15

Чем глубже она погружалась, чем пристальнее изучала, тем больше убеждалась, что находится на грани чего-то жизненно важного не только для нее, не только для своего народа, но и для всех народов Узора. Это было нечто настолько очевидное и, в то же время, настолько ускользающее, что весь Узор предпочитал этого не замечать, дабы не пришлось копнуть глубже. Еще одно боевое испытание могло все окончательно кристаллизировать, но к этому она готова не была. Воспоминания о ее предыдущем знакомстве с полями сражений были настолько свежи в памяти, настолько легко представали перед внутренним взором… Она подумывала некоторое время, не посетить ли ей Землю – колыбель Человечества, – но решила, что и для нее – со всеми ее специальными упражнениями и богатым опытом – есть предел разумного. Сама мысль о том, что она окажется в полном одиночестве на планете, целиком населенной людьми, каждый из которых психически неуравновешен, и, следовательно, она окажется объектом их всеобщего внимания и любопытства, была настолько пугающа, что даже как абстракция убивала эту идею в зародыше. Стоило ей подумать об этом, как ее начинало трясти и ей приходилось заниматься мнемоническими упражнениями, чтобы вернуть себе спокойствие.

Она была убеждена, что ей нужно продолжить наблюдения за людьми-воинами, желательно, как можно более близкие, но не была готова еще раз пережить страдания, выпавшие на ее долю на Тиофе. К этому времени научная репутация у нее сложилась такая, что выделенными средствами она имела право распоряжаться сама, не обращаясь к руководству. Так какова альтернатива?

В идеале ей следовало бы как можно ближе проследить за специально выбранным приматом, получить о нем исчерпывающие сведения, которые, и она это чувствовала, требовались для продолжения исследований. Самая большая трудность будет заключаться в том, чтобы отыскать солдата, который согласился бы терпеть вейса под ногами целыми днями. Ее короткое общение с самкой по имени Умеки дало ей представление о том, насколько тяжело установить с человеком подобные взаимоотношения. Но она чувствовала, что придется на это пойти, потому что не могла до конца познать и понять вид, не пожив с одним из них, не разделив его каждодневный опыт, не пронаблюдав его во взаимодействии не только с представителями других видов, но и со своими сородичами. А это означало, что ей придется не только выходить с этим предложением на свою администрацию, но и непосредственно обратиться к человеческим властям. С последними ей очень кстати придется опыт, пережитый на Тиофе. Они же будут прежде всего обеспокоены, как бы она не понизила боеготовность того, к кому будет прикреплена. Она сомневалась, что тут есть причина для беспокойства. Среди всех разумных существ только человек способен был мирно обсуждать балет, кулинарию, люминесцентную скульптуру – и в следующее же мгновение быть готовым идти в бой и на смерть согласно приказу. Присутствие единственного представителя Вейса в такой компании едва ли сильно повредит.

А если ей повезет, то, может быть, ей удастся вступить в контакт с солдатом, интересующимся Вейсом и культурой Узора. Это гораздо упростило бы ее работу, не говоря уже о том, что гораздо удобнее она бы себя чувствовала в присутствии человека, знакомого с культурой Вейса и не глядящего на нее сверху вниз. Но, если необходимо, она была готова даже и на такое.

Предложение свое она оформила очень тщательно. Ведь был немалый шанс, что все приготовления уйдут впустую и из затеи ничего не получится. В конце концов, какой солдат захочет, чтобы при нем был вейс, традиционно готовый впасть в непредсказуемую кому или забиться в судорогах при первом же осложнении ситуации, в то время как воину необходимо выполнять предписанные военные задачи?

После того как она подала заявку, Лалелеланг места себе не находила от возбуждения и напряженного ожидания. По многим статьям это куда более выходило за рамки, чем ее запрос на посещение поля сражений. Ведь теперь она просила не просто о наблюдении, но о продолжительном по срокам совместном обитании – и не с кем-то, а с солдатом-человеком. Она знала, что попытаться стоит. Как ради доказательства своих спорных теорий, так и ради личных чувств, которые становились все глубже, затрагивали уже саму суть того, во что она верила, – попытаться стоило. И подавая заявку, она надеялась на открытие, но сама стремилась просто к пониманию ради собственного спокойствия.

Среди вейсов мало было таких, кто настолько мощно был бы движим своими идеями.

Но больше всего ей, конечно же, хотелось на личном опыте исследователя убедиться в своей не правоте. Потому что, если ее предположения верны, то основным занятием всех грядущих поколений историков будет простое составление аннотаций и примечаний к страшным катастрофам, которые никто кроме нее не способен был предвидеть. Если, конечно, не победит Амплитур со своим Назначением – в этом случае вся дальнейшая история станет – под чутким руководством этой единственной расы – просто еще одной из хитрых выдумок.

Но более всего ее ужасало то, что чем крепче она убеждалась в правомерности основных положений своей собственной теории, тем меньше у нее оставалось уверенности, что победа Амплитура была бы худшим из двух зол.