Нейтринная гонка - Пол Ди Филиппо Страница 15

Хартц достал из кармана карамельку и как ни в чем не бывало принялся разворачивать обертку. Шуршание целлофана отозвалось в адских динамиках доктора громом небесным. Хартц положил обертку в карман.

— Ты, главное, расслабься, Скиз. Док в принципе свой парень. Мне с ним уже доводилось иметь дело. Он поставлял нам лазеры для светового шоу. Или ты забыл?

— Как такое забудешь, после того как они прожгли дырку в крыше.

— Это по моей вине. Я врубил слишком большое напряжение.

— Мне как-то немного не по себе, что приходится общаться с кем-то, кто вроде бы и не человек вовсе.

— История дока печальна, приятель. Надо относиться к таким вещам философски.

— Интересно, что в нем еще осталось от простого смертного? И вообще с чего это он заменяет в себе то одно, то другое.

Хартц ответил с полным ртом, едва не склеившимся от липкой карамельной начинки.

— Все началось после того, как его охмурила Джин Джинни. Сначала она задурила ему голову наукой, после чего заставила лить горькие слезы. В общем, в конце концов она послала его куда подальше, и док с горя принялся удалять у себя все органы, которые, по его мнению, его предали, начиная с сердца. Вот уже много лет он существует благодаря искусственному «мотору». Как мне кажется, бедняге можно только посочувствовать.

— Не уверен. И еще один вопрос: на хрена ему сдался весь этот хлам?

Скизикс и Хартц остановились рядом с грудой бежевых пластиковых коробок, покрытых густым слоем пыли. Скизикс положил руку на гору ящиков, показывая, что он имеет в виду.

— Ау-у-у!

Гора ящиков зашевелилась и распрямилась, на глазах у друзей превратившись в доктора Кремния собственной персоной.

Вместо волос у дока была копна светопроводящих волокон, причем каждое оканчивалось крошечной светящейся точкой. Глаза были скрыты за огромными квадратными очками с двойными линзами. Кожа имела восковой оттенок. Одет док был в просторный, словно надутый комбинезон, причем плечи наподобие мантии покрывал толстый слой пыли, а еще один такой же густой слой был обмотан вокруг талии наподобие юбки.

— Привет, ребята, — произнес док.

При этом он даже не открыл рта, потому что сам голос, как у робота, доносился из вмонтированного в грудину динамика.

— П-п-привет, док. К-к-как п-п-поживаете?

— Отлично, отлично. Я тут немного вздремнул, чтобы подзарядиться. Одну секундочку, сейчас отключу источник питания, и тогда я полностью к вашим услугам.

Док потянулся к розетке и выдернул шнур, что тянулся у него откуда-то из левой подмышки. Шнур моментально намотался на невидимую глазу приемную катушку.

— Ну вот, готово. А теперь скажите, чем могу быть вам полезен?

— Харри, давай машину.

Хартц подал Скизиксу своенравную ударную установку, которую принес в переброшенном через плечо рюкзаке.

— Док, это предмет моей гордости и самая большая радость в жизни, а главное — я позволю себе несколько высокопарное выражение — неотъемлемый залог успеха моего искусства. Но теперь эта старушка словно с катушек съехала. Не могли бы вы вправить ей мозги?

Доктор Кремний с трепетом взял упрямицу в руки.

— Какое милое устройство! Какая поразительная сложность электрической схемы! Чувствуется, что барышня с характером. Джентльмены, предлагаю перейти в мой рабочий кабинет, где я смогу всецело посвятить себя этой капризной красавице.

И троица направилась в дальний угол склада, который был отделен от остального помещения высокой перегородкой на манер офисной. На этом отгороженном пространстве стоял холодильник (к которому изолентой была приклеена картинка с изображением компьютера «IВМ-370» и надписью «Мамочка»), стол, на каком хирурги обычно осматривают своих пациентов (в его изголовье с бобины свисало на пол жатое бумажное полотенце), и пара стульев. Вся эта, явно принесенная откуда-то со свалки, мебель стояла на грязном, затоптанном ковре.

Доктор Кремний положил ударную установку на стол, расстегнул молнию на футляре и вынул машину.

— Располагайтесь. Чувствуйте себя как дома, — обратился он к гостям, — а я тем временем присоединю нашу красавицу к источнику питания.

Скизикс сел, хотя и с неохотой. Хартц занял позицию поближе к холодильнику.

— Эй, док, тут у вас даже поживиться нечем, одно какое-то липкое дерьмо. Интересно, чем вы угощаете своих гостей?

Голос доктора Кремния донесся откуда-то из-под стола, где он, стоя на четвереньках, искал в этот момент розетку.

— Это концентрат аминокислот. Усваивается на все сто процентов. По крайней мере таким организмом, как мой. Можете попробовать.

— Нет, я уж лучше полижу обертку от леденца.

Наконец док вылез из-под стола и склонился над ударной установкой, которая теперь светилась сигнальным рубиновым огоньком.

— Ах ты моя красавица, — приговаривал он, — давай я взгляну, что там у тебя внутри. — С этими словами он приоткрыл корпус. — Ой, что это? Корректор квантового сдвига… Тюнер энного измерения… Гибридные участки… Хм-м-м. — Доктор Кремний поднял взгляд на Скизикса, который тотчас сжался под взглядом его радужных глаз. — Да, сынок, ты создал себе красотку. Настоящая примадонна, хотя и слегка пугливая, как чистых кровей рысак. Неудивительно, что она то и дело взбрыкивает, показывает свой норов.

— Да нет, док, до недавнего времени она вела себя смирно.

— Ах уж эти женщины! Существа непостоянные, от них можно ждать чего угодно. Ну что ж, визуальный осмотр дал мне все, что мог. Теперь мы испробуем ее изнутри.

С этими словами док вскарабкался на стол. Опустившись на колени перед беспомощной ударной установкой, он открыл в промежности клапан и, засунув туда руку, извлек на свет божий телескопический член, ощетинившийся усиками наподобие французского презерватива.

— Господи Иисусе, — прошептал Скизикс. — Мне этого не вынести.

— Ты только не заходись, Скиз, — приободрил друга Хартц, кладя руку ему на плечо. — Док знает, что делает.

— Да, но только не то, что он сейчас намерился сделать с моей славной крошкой, с моей ударной установкой!

— Ага, где тут у нашей девочки гнездышко аудиовхода? Не надо стесняться, моя милая. Ага, вот он, а теперь раздвинь ножки для папы. Ах-х-х!

— Это чудовищно! — взвыл Скизикс. — Я не могу смотреть на это без содрогания!

И он отвернулся.

Из громкоговорителя на груди Дока теперь доносилась невообразимая смесь сопения, хохота и электрических помех, как из зашкалившего трансформатора: 3-з-з-з-р. К-з-к-з. Б-з-б-з. П-з-з-т. Этих звуков было достаточно, чтобы Скизикс наглядно представил себе, какому жуткому надругательству подвергается в эти мгновения его милое детище.

Наконец омерзительные звуки достигли своей кульминации и в следующий момент стихли. Скизикс осмелился поднять глаза.