Дикарка. Чертово городище - Александр Бушков Страница 15

Вернувшись к себе, она без всякой спешки приняла душ, потомстоль же неторопливо управилась с завтраком, доставленным чуть ли не вмгновение ока невероятно услужливым официантом, – а блудный муж все ещегде-то пропадал. Ломать голову по этому поводу не следовало: если уж запропал,значит, напал на нечто, напоминающее след. И беспокоиться не следовало: даже еслиза муженьком уже следят, полагая пока что именно его главной опасностью, никтоне станет, обнаружив легавого в первые же часы, тут же топить его в уютномчистеньком озере с камнем на шее или изничтожать другими методами.Т а к дела среди серьезных людей не делаются. Особенно если учесть,что Марина недвусмысленно озвучила перед потайными микрофонами егопринадлежность к спецслужбам. Отправлять следом за Вампиром Артурапоостерегутся – всем этим заведением заправляют, как уже ясно, люди серьезные,а они должны прекрасно понимать, что у спецслужб есть устоявшаяся привычка:вслед за исчезнувшим без вести государственным сыскарем с завиднойрегулярностью являются новые и новые, и их обычно бывает столько, что всех низа что не перетопишь. И, кроме того, прекрасно известно еще, чтоз а в е д е н и я отчего-то крайнеотрицательно относятся к убийствам своих сотрудников и имеют дурную привычкумстить по полной…

Стоп, сказала она себе. А почему ты, собственно, решила, чтоВампира уже нет в этом мире? Нельзя же исключать, что он валяется сейчассвязанный в каком-нибудь гнусном подвале, и из него пытаются выбить хотькакую-то информацию, а он, человек опытный, пытаетсяи г р а т ь... Вариантов здесь масса.

И тем не менее... Она не могла объяснить своих ощущений – онисплошь и рядом как раз и рождались в той области сознания, что анализу неподдается, – но отчего-то в воздухе явственно попахивало смертью. Очень ужуютным, мирным и благостным выглядело это заведение, чтобы полагаться наблагополучный финал. Такое ощущение, хоть тресни...

Мелодично залился звонок. Она подошла к двери, небрежнозавязав халатик.

На пороге стояла совершенно незнакомая девушка – в светлыхлетних брючках и белой блузочке, не отягощенной табличкой с именем.У Марины отчего-то сразу возникло впечатление, что перед ней спортсменка,профессиональная: что-то в ней такое было, характерно крепенькая (однако безмужской неуклюжей мускулистости), смазливенькая, очень загорелая, светлыегустые волосы до плеч чересчур белые для естественного цвета, а серые глазачересчур уверенные для служаночки.

Подняв брови, Марина сделала вопросительную гримаску,улыбаясь вполне доброжелательно: гостья была как раз в ее вкусе, поспоритьможно, если ее вдумчиво раздеть, она в с я загорелая, без дурацкихбелых полосочек там и сям...

– Здравствуйте, – сказала незнакомканепринужденно. – Мне нужно с вами поговорить, это по поводу вашего мужа...

– Тьфу ты, – сказала Марина, отступая вприхожую. – Заходите. С ним, понятно, ничего не случилось – у вас лицоничуть не встревоженное... Но он ничего не натворил, надеюсь? И неговорите мне, что вы – его вторая жена, с которой он связался, ничего нам свами не сказав друг о друге...

– Ну что вы, – с легкой усмешкой ответиланезнакомка, – до таких ужасов не дошло пока что...

Вместо того чтобы прикрыть дверь за собой, она, наоборот, еепошире распахнула – и вслед за ней энергично вошел невысокий, широкоплечий типв светло-синем костюме, лысоватый и на вид очень даже добродушный и простецкий.Однако его-то Марина заочно прекрасно знала: будем знакомы, это и есть господинСатаров, правая рука губернатора, в точности, как на снимках, сделанных совсемнедавно, так что любой стажер опознает...

Следовало чуточку возмутиться, и она, как подобаетизбалованной бабенке, состроила уже откровенно сердитую рожицу, протянуланеприязненно:

– Простите?

Они не обратили ни малейшего внимания на подлинновеликосветские интонации, какими аристократия моментально ставит барьер межсобой и всеми, кто гораздо ниже. Сатаров прошел мимо нее, как мимо пустого места,уселся в кресло, преспокойно налил себе в чистый стакан минеральной воды изпочатой запотевшей бутылки.

– Позвольте... – воскликнула Марина тоном выше.

Незнакомка с разворота залепила ей оглушительную пощечину –у Марины искры в глазах засверкали – и тихонечко рявкнула:

– Сядь, поблядушка, не отсвечивай!

Мастерски играя совершеннейшее ошеломление, хотя в головеуже блеснула парочка версий, Марина отступила на шаг, плюхнулась в кресло и,взирая на них с нешуточным ужасом, спросила (разумеется, запинаясь на каждомслове и дрожа):

– Вы что, грабители, да? У меня и нет ничего, разве что...

Незнакомка присела на подлокотник ее кресла, бесцеремонноприобняла за шею и проворковала на ухо:

– Изволь без хамских подозрений, а то я твою мордашкуразрисую так, что всякий товарный вид потеряешь... Меня зовут Вика. Я иногдабываю добрая, а порой – зверь зверем... С тобой хотят поговорить. Вот этотгосподин, если ты не поняла. Никто тебе зла не желает, но, если не договоримся,хреновенько тебе придется, и не говори потом, что я тебя непредупредила... – и встряхнула голову Марины так, что у той клацнулизубы. – Все поняла, сучка дешевая? Я кого спрашиваю?

– П-поняла, – сказала Марина.

Первые впечатления у нее уже сложились: эта чертова Викадержалась без тени садизма, ничуть не походило, что она ловит кайф от того, чтокого-то унижает. От нее веяло той самой безмятежной уверенностью профессионала.А значит, относиться к ней следовало крайне серьезно. Серьезнее, можетбыть, чем к этому лысому хрену.

– Ну вот и молодец, – сказала Вика, похлопав ее по щекеи сидя в прежней позиции. – Будешь умницей, бить не буду.

– Милая Танечка, – проникновенно сказал Сатаров. –Я вижу, вам здесь нравится? Вы освоились, великолепно развлекаетесь...

– А в чем, собственно... – протянула Марина,старательно подпуская в голос удивления и сломленности.

– Да пустяки. Мне случайно попали в руки кое-какиеинтересные снимки, на которых вас мудрено не узнать...

Он запустил руку во внутренний карман пиджака темрешительным жестом, каким при других обстоятельствах выхватывают что-нибудькрупнокалиберное, но, как и следовало ожидать, достал пухлую пачку цветныхфотографий. Протянул Марине, улыбаясь дружелюбно, без особого цинизма.