Обрекающая - Глен Кук Страница 15

Тревога!

Разум, сжавшись от внезапного страха, почти ускользнул. Марика и сама удивилась, ведь ее никогда никто не обнаруживал.

Контрконтакт, сперва легкий – и вдруг сразу как удар молота. В мозг Марики ворвались осколки чужих мыслей.

Кто ты? Где ты? Кто ты такая?

Вокруг этих мыслей была тьма, и угадывалось что-то ужасное. Перепуганная Марика спряталась, отключив внешний мир, и задрожала, охватив себя лапами. Боль вернула ее к реальному миру на верхушке сторожевой башни, к одиночеству и холоду под насмешливыми звездами. Она уставилась на рябое лицо Клыка, невероятно похожее на лицо Мудрой, разглядывающее ее с горизонта.

Что она натворила? Эта старуха узнала о ее присутствии. Страх ее удвоился – она вспомнила все намеки и подслушанные обрывки разговоров старших, из-за которых она скрывала свои способности. Сестры по стае, узнав о них, были бы крайне возмущены. Пошит только подозревала – и то готова была убить…

Не слишком ли она далеко зашла, коснувшись той дальней меты? Выдала себя? И что теперь будет?

Вернувшись под одеяла, Марика долго лежала, глядя на закопченные балки потолка и борясь со страхом.

Наутро пришли кочевники. Все бросились к частоколу – даже младенцы, повизгивая от страха. Страх наполнил стойбище вонью, которую не в силах был сдуть северный ветер.

Северян было около сотни, и были они оборваны точно так, как представляла себе Марика. Захватить стойбище врасплох они не пытались – это было невозможно. Просто стояли и рассматривали.

Небо было в тучах, но все же косые лучи солнца кое-где касались побелевшей земли. Когда луч пробегал по группе кочевников, посверкивали копья и стрелы. У них было много железа, и не все обращались с ним так беспечно, как бывший владелец того топора, с которым столь долго пришлось возиться Марике.

Скилдзян обходила частокол, приказывая держать головы вниз. Она не хотела, чтобы кочевникам удалось пересчитать защитниц. Стойбище казалось небольшим: частокол подходил к избам вплотную. Пусть думают, будто стойбище слабее, чем на самом деле. Тогда есть шанс, что они сделают глупость и попадут в ловушку раньше, чем поймут свою ошибку.

Марика не считала это разумным. Ведь вожди кочевников наверняка допросили пленников из разоренных стойбищ. И кое-что разузнали о Дегнанах.

Она была о них слишком высокого мнения. Кочевники явно не знали ничего. Несколько часов покружившись вокруг, понаблюдав, делая небольшие вылазки в надежде вызвать ответ, они выслали к воротам группу из пяти, явно желавшую переговоров. Четверо остановились, а один – старый мет в лохмотьях из шкур – сделал еще несколько шагов и заговорил с акцентом, делавшим его речь почти невоспринимаемой.

– Освободите стойбище! Сдайтесь Шаву со своим имуществом! Предайтесь Шаву богатством и телом, и никому из вас не причинят вреда!

– О чем он говорит? Что еще за Шав? – недоуменно переспрашивали друг друга охотницы.

– Лучницы! – скомандовала Скилдзян и вызвала пятерых лучших. – Бей!

Через мгновение пятеро кочевников лежали на снегу.

– С этими пятерыми нам драться уже не придется, – сказала Скилдзян, практичная, как всегда.

Толпа в поле испустила ужасающий вой. И бросилась вперед в беспорядочной, но неудержимой атаке.

Навстречу им понеслись стрелы. Кто-то падал на снег.

– Лестницы! – крикнула Марика, выглянув меж бревнами частокола. – Ма, у них есть лестницы!

– Ты что тут делаешь? – заорала Скилдзян, двинув ее по уху. – Мудрые! Убрать щенят от частокола! Марика! Скажи Рехтерн, что она мне нужна.

Рехтерн была старейшей из Мудрых стойбища и жила в избе Фехсе. Всесущий был благосклонен к ней. На много лет старше всех остальных Мудрых, она сохранила ясный ум и силу тела.

Марика скатилась вниз, почесывая ухо, и стала искать старуху. Нашла она ее в избе Фехсе, где та присматривала за загнанными внутрь щенятами.

– Почтенная, – обратилась к ней Марика, – охотница Скилдзян покорнейше просит тебя прийти и поговорить с ней.

Такова была форма обращения к Мудрой, хотя на самом деле «покорнейшая просьба» Скилдзян была нерушимым приказом. Железный закон сообщества метов выражался простой максимой «сила есть сила».

Сама Марика ждала в тени, прислушиваясь, дрожа и злясь, что не может следить за событиями. Снаружи и сверху доносились рычание и удары. Слышались крики боли и ярости и лязг металла о металл. Кочевники пытались взять частокол штурмом. Охотницы отбивали атаки. На платформах за частоколом стояли старухи, еще способные натянуть лук или метнуть дротик, и метили в любую цель, которую могли углядеть.

Над головой вскрикнула женщина. Рядом с Марикой о землю ударилось тело. Это была кочевница, исхудалая, как скелет. От паха до грудины тянулась длинная и глубокая рана. Внутренности вываливались наружу, дымясь на холоде. Из разжавшейся лапы выскользнул металлический нож. Марика тут же схватила его.

Еще одно тело едва не прибило Марику, Это была старуха из Дегнанов. Она глухо застонала, попыталась встать. Сверху раздался торжествующий вой. Длинный здоровенный кочевник спрыгнул вниз и занес для удара копье с каменным наконечником.

Марика не успела подумать. Она бросилась вперед и погрузила нож ему в спину. Кочевник дернулся, залив кровью мертвое тело своей товарки. Еще полминуты он трясся и булькал, потом затих. Марика метнулась вперед, попыталась вытащить нож. Он не поддавался, застряв между ребрами.

Сверху свалился еще один кочевник, оскалив зубы в жажде убийства. Марика пискнула и стала отступать, ища глазами копье, выпущенное из рук ее жертвой.

Кочевник наступал. Упавшая с частокола старуха Дегнан сумела подняться на ноги и прыгнуть ему на спину, вцепившись зубами в шею. Меты называли зубы «последним оружием». Марика схватила копье и тыкала, тыкала, тыкала, пока кочевник не стряхнул с себя старуху. И хотя ни один ее удар не был смертелен, но все вместе они свалили его.

С частокола спрыгнул еще один нападавший. Марика побежала к своей избе, зажав копье обеими лапами. Слышно было, как Рехтерн вызывает наружу мужчин.

Еще в нескольких местах кочевники преодолели частокол. Дюжина их рыскала в поисках, кого бы убить или унести.

К ним бросились мужчины и оставшиеся старухи с разделочными ножами, топорами, молотами, мотыгами и серпами. Марика остановилась возле завесы входа своей избы, готовая юркнуть в ее безопасность.

Через частокол лезли кочевники. Марика подумала, что они дураки. Совершившие роковую ошибку дураки. Надо было им очистить частокол от защитниц, а потом лезть внутрь. Как только охотницы – а их потери были немногочисленны – поняли, что не должны больше отбивать нападение извне, они повернули луки внутрь.

Кочевника, в которого попала стрела с ядом Блаза, узнать было нетрудно. Жертва тряслась, вопила, вопль тут же прерывался судорогой, и через несколько секунд тело падало наземь. Мышцы сокращались, дергались и сжимались, пока не приходила смерть. Но судорога оставалась и после.