Мы потребуем крови - Девин Мэдсон Страница 15

–Храм? Лагерь? Дом? Будь проклят этот дурацкий язык.

Я попытался попросить воды, но с губ сорвался лишь хрип. Мальчишка не услышал, и я попытался снова, чуть приоткрыв глаза и тут же поморщившись, закрыв их из-за яркого света. Я все еще лежал снаружи, рядом по-прежнему потрескивал костер. Может, я отключился всего на несколько минут.

–А, ты очнулся?– сказал Тор.– Похоже, это входит у нас в привычку. Но сейчас зашивает тебя не императрица, так что можешь снова падать в обморок.

Я злобно уставился на него, но на ярко освещенном солнцем лице не было и следа раскаяния.

–В тот раз ты держался получше, но, наверное, хотел произвести на нее впечатление?

–Неужели я так плохо поступил с тобой?

Тор отвел взгляд.

–Ты должен был сражаться за свой народ, а не за нее.

Я тяжело вздохнул, стараясь не обращать внимания на горящие и зудящие ноги.

–Потому что все левантийцы стоят того, чтобы за них сражаться и умирать? Даже когда выбирают не ту дорогу? Или потому что все кисианцы – зло и не имеют права сражаться за свои земли, раз уж сюда явились мы?

Тор застывшим взглядом смотрел в книгу. Мне на секунду показалось, что он извинится, поймет меня. Но Йитти отстранил его, чтобы осмотреть мое лицо. Распухшее, перекошенное и покрытое коркой крови, оно напомнило, как Сетт яростно размазывал меня по дороге.

–Похоже, здесь останутся шрамы.– Йитти дотронулся до кожи под глазами, и я поморщился.– И здесь,– он тронул челюсть.– Но в остальном, когда сойдет отек, снова будешь красавчиком, как раньше.

Невзирая на поединок, на наши разногласия, он старался рассмешить меня. Но мои мысли были заняты Сеттом. Он хотел, чтобы я проиграл, чтобы Йитти меня убил. И я убил за это Сетта.

Улыбка Йитти погасла.

–Ты не сделал ничего неправильного.

–Это всего лишь деликатный способ сказать, что я не сделал и ничего правильного.

–Иногда просто нет ничего правильного. А сейчас закрой глаза, чтобы не жгло, когда я буду промывать раны.

Совместная работа Йитти и Деркки над моими ранами обернулась изнурительным шквалом боли, и хотя я больше не терял сознание, но держал глаза закрытыми еще долго после того, как это перестало быть необходимым. Я старался ровно и глубоко дышать, но в душу уже закралось беспокойство. Гидеон в опасности. Левантийцы с ним в опасности. А я лежу здесь, раненый и бесполезный.

–Серьезно, стоило ли это переделывать?– пробился ко мне сквозь ширящееся болото страха голос Деркки.

–Обязательно.

В словах Йитти не было неуважения, но я мог представить, как хмурится Деркка. Заклинатели – самые умелые целители, которым подчинялись все остальные.

–Я вполне способен как следует обработать его раны.

–Да, ученик заклинателя, и я тоже. Думаю, здесь надо потуже.

Напряжение между ними нависло надо мной, и две пары рук накладывали мази, швы и повязки, как две вороны, дерущиеся за труп.

Они, наверное, так бы и продолжали, пока на мне не останется живого места, если бы не пришла Истет.

–Капитан,– сказала она, и я открыл глаза. Она посмотрела на меня, но, конечно, обращалась к другому.– Капитан,– повторила она,– нам не стоит здесь задерживаться.

–Можешь оставить все мне, капитан,– сказал Деркка.– Не боишься же ты, что он теперь умрет?

–Я и не боялся этого.– В отрывистых словах сквозил гнев, который я видел в Мейляне. Вокруг поднимались столбы дыма, а мы сражались за пост капитана Вторых Клинков, Йитти – за правое дело, а я – за нечто гораздо более эгоистичное.

–Йитти, твой путь, случайно, не будет пролегать мимо Когахейры?– спросил я.

–Нет, скорее, как можно дальше от нее.

Он запихивал вещи обратно в мешок, и я схватил его за руку.

–Прошу тебя, Йитти. Он в опасности. Они все в опасности. Прошу тебя. Я не смогу туда добраться в таком состоянии.

Йитти вырвался и встал.

–Мне нужно идти.

Я с трудом приподнялся на локте.

–Йитти…

–Нет, не вставай, глупый ты человек. Развалишься, тебя только бинты и держат.

–Ты поможешь?

Он неопределенно хмыкнул и, закинув мешок на плечо, зашагал прочь.

–Йитти!

Я попытался встать, но Деркка толкнул меня обратно, и мир закружился. Когда он снова остановился, Йитти уже не было.

–Нет, то, что через «т», это «птица»,– бормотал рядом со мной Тор, разбирая чилтейские слова.

Императрица Мико тоже много разговаривала сама с собой.

–Лидоа,– произнес я первое пришедшее на ум кисианское слово.– Лидоа ло каан.

Императрица приветствовала всех какой-нибудь вариацией этих слов, как и Лео. Тор посмотрел на меня поверх книги.

–Эш лидооса ма са мара.

Он закатил глаза, увидев мой пустой взгляд.

–После всего ты говоришь со мной на кисианском? Ты пожелал мне благополучия, а я послал тебя. Точнее, послал тебя трахнуть морского ежа.

Он взял книгу и сразу же снова ее отложил.

–Это она тебя научила? Или ты сам набрался, таскаясь за ней, будто за течной кобылицей?

Она была такой теплой подо мной той ночью в повозке, ее дыхание плясало по моей щеке, ее губы искушали.

Я ничего не ответил, но Тор рассмеялся.

–Упустил свой шанс? Ну конечно, упустил. Ты только и умеешь, что все портить. Фраза, которая тебе нужна,– это «Ао гашо те реместе мот, каа ло кииш ао фалачу шо лоа-да».

–Почему? Что она значит?

–Она значит «Я все время думаю о тебе, пожалуйста, сжалься и возьми к себе в постель», хотя, может, я использовал слова погрубее. Ведь я всего лишь какой-то дикарь.

От смеха, прозвучавшего как перекатывание камней в реке, заболело горло, но на лице Тора нехотя расплылась ухмылка.

–Да иди ты, Рах. Просто дай мне тебя ненавидеть.

–Я тебе не запрещаю.

Деркка кашлянул.

–Теперь дай ему отдохнуть, Тор. Я закончил.

С другой стороны костра на меня смотрела заклинательница лошадей Эзма э'Топи. После того как ее ученик закончил процедуры, я некоторое время дремал в одиночестве, а левантийцы в лагере занимались своими делами. Когда к вечеру небо потемнело, Тор накрыл пару седел грудой старых попон, чтобы усадить меня. На удивление, юноша не хотел оставлять меня одного.

Эзма оказалась высокой, а корона из лошадиной челюсти делала ее еще выше. Когда-то я спросил заклинателя Джиннита, тяжела ли корона, и он ответил, что аккурат как ответственность его звания, но гораздо легче, чем его почетность. Он всегда сгибался под весом короны, но Эзма держалась прямо и гордо, истинная предводительница в те времена, когда раздробленные Клинки больше всего нуждались в предводителе.