Демон в белом - Кристофер Руоккио Страница 15

– Как там принц? – раздался голос с кресла, пристроившегося на античном ковре в уголке, и я мгновенно забыл обо всем, что меня окружало.

Валка Ондерра Вхад Эдда отложила планшет и встала. Судя по кипе бумаг на коктейльном столике и наполовину скрытой голограмме, она по уши увязла в расшифровке надписей, найденных в руинах Калагаха на Эмеше. За те долгие годы, что мы провели вместе, ей удалось найти определенные закономерности в инопланетных надписях, но даже с помощью встроенного в мозг компьютера она не могла их перевести.

– Нормально. Поныл немного, когда я отправил его жить с младшими офицерами.

Доктор улыбнулась и тонкими пальцами откинула прядь волос с моего лба.

– Ты тоже любил поныть.

Она потянулась и поцеловала меня, потом спросила:

– Ты в порядке?

Я опустил руку и, развернувшись, подошел к застекленному буфету, где хранилось вино. Достал бутылку кандаренского красного и налил в графин.

Четко расставив приоритеты, я повернулся к Валке:

– Устал. Не люблю подолгу находиться в центре внимания.

– Чушь!

– Возможно, – улыбнулся я, несмотря на усталость. – По крайней мере, среди тех людей.

– Anaryoch, – выругалась Валка на родном пантайском. «Варвары».

– Император еще ничего, а вот чертовы министры… – сказал я. – Браанок и Бурбон.

Я снял с пальца кольцо Аранаты и положил его рядом с кольцом из слоновой кости, которое вместо обручального носил на среднем пальце, в умывальник Джинан. Вспомнив о лепестке Галата, я достал его из кармана и опустил туда же.

Мы с Валкой были вместе дольше, чем многие плебеи живут, но она категорически отказывалась выходить за меня замуж. У тавросиан браки давно стали пережитком прошлого. Я убеждал себя, что никакой беды в этом нет, что я сам был палатином, а палатины никогда не женились по любви. Истинные их отношения всегда строились вне брака. Я говорил себе, что мне и так хорошо – или, по крайней мере, терпимо.

Мы постоянно обманываем себя, но крошечная часть нас где-то рядом с сердцем неустанно шепчет: «Ты в это не веришь». Когда я думал о нашей связи, эта часть не умолкала. Лишь присутствие Валки рядом заставляло ее замолчать.

Я немного постоял, держа одну руку в другой, ощупывая искусственные кости, подаренные мне Кхарном. Со дня нашей первой встречи Валка ни капли не состарилась, была такой же бледнокожей, с острыми чертами лица и высокими скулами. Ее красно-черные волосы были небрежно зачесаны назад. Длинная серая рубашка приоткрывала призрачный силуэт бедер. Четкие линии кланового орнамента фракталами сбегали вниз по руке. С тех пор как мы покинули Воргоссос, Валка гораздо больше меня проводила в фуге, и разница в нашем возрасте почти сошла на нет. Она перестала быть умудренной опытом незнакомкой, колдуньей из далекого Тавроса. Она превратилась в обычную живую женщину. Мою женщину.

Между нами не осталось никаких условностей.

– В чем дело? – улыбнулась она.

Раньше она почти никогда не улыбалась.

– Ни в чем, – ответил я, и это было правдой. – Просто я тебя люблю.

– Я тебе верю, – сказала она, отвечая на мои слова улыбкой. – Но с тобой правда все в порядке?

Я вернулся к графину и, не в силах больше терпеть, налил себе бокал и показал хрустальный сосуд Валке, но та помотала головой.

– Все нормально, – сказал я. – Честно. Просто… Императрица спрашивала о тебе.

Валка промолчала. Она давно уже изучила мою манеру рассказывать все по частям и понимала, что я просто собираюсь с мыслями, чтобы выложить то, что меня тревожило.

– Назвала тебя ведьмой.

– То есть ничего нового и необычного, – сказала Валка, желая меня успокоить.

– Но это же сама императрица! – произнес я, обращаясь к своему отражению в кроваво-красном вине. – Я… Они знают, что ты собой представляешь.

Знают, что серое вещество ее мозга пронизано запрещенным компьютерным кружевом. Я запил страх вином. На вкус оно отдавало дымом и перцем.

Я сглотнул.

– Они знают, что я тавросианка, – пожала узкими плечами Валка. – Вы, варвары, убеждены, что мы все напичканы машинами. Но они ничего мне не сделают. К тому же, – она присела на подлокотник дивана, который огибал голографический проектор, – мы покидаем Форум.

– Может, не стоит возвращаться.

– Ты шутишь.

Я сделал еще глоток. Такое утонченное вино не стоило хлебать столь быстро, но мне позарез нужно было выпить. Уснуть, возможно, увидеть сны – как можно дольше. Я подумывал о том, чтобы провести первую часть пути в фуге. Сбежать, отдохнуть, на время перестать существовать, а потом вернуться. Идея была соблазнительной. Поговаривали, что некоторые палатины, старые и уставшие от жизни, специально ложились в крионическую фугу на много лет и даже десятилетий, чтобы таким образом продлить свою и без того невыносимо длинную жизнь. Было принято считать, что они поступали так, потому что хотели пожить подольше; что эти богатеи и могущественные лорды, словно утопающие, цеплялись за соломинку. Но я знал, что все было не так. Эти люди не боялись умереть. Они боялись жить и потому не проживали больше нескольких дней зараз.

– Ты права, – согласился я. – Просто… услышать такое от императрицы… Я за тебя волнуюсь.

– Волнуешься за меня? – удивилась Валка. – Адриан, если твои имперские друзья узнают, что чудеса, которые тебе приписывают, реальны, они мигом забудут обо мне.

Валка видела, как я умер, видела, как князь Араната отрубило мне голову моим собственным мечом. Она видела, как я вернулся, как был послан обратно Тихими по неизвестным мне причинам. Я рассказал ей все: о Ревущей Тьме за границами жизни и смерти, о потоках света, текущих сквозь время, отделяющих то, что было, от того, что может быть.

Я сел рядом с Валкой на подлокотник.

– Сам я не умею творить чудеса. Это все Тихие.

Она положила руку на мое колено и прижалась ко мне. Я предложил ей свой бокал, и в этот раз она согласилась, разом выпив остатки вина. Она протянула мне руку ладонью вверх, и я взял ее, сжав своими искусственными пальцами ее настоящие, плоть к плоти.

– Тебе удалось получить доступ в архивы? – спросила она после мгновения тишины.

– Нет, – буркнул я, принимая бокал обратно. – Думаю, император использует это в качестве объекта для торга. Не знаю почему. Он сказал, что ему решать, чего стоит мое время, или как-то так. Сделал вид, что ничего не знает о моем запросе, и пообещал обсудить его после моего возвращения с этого бессмысленного задания. – Я махнул рукой, как будто выбрасывая что-то. – Извини.

– Эй! – Она сжала пальцы и, подняв мою руку, поцеловала ее. – Ты не виноват.

Я вернулся к бару, чтобы заново наполнить бокал.