Мудрость толпы - Джо Аберкромби Страница 15

Потом за тяжелой дверью послышались шаги. Идут! Допрос? Или сразу виселица? Броуд сжал кулаки, хотя знал, что драка не поможет. Он и попал-то сюда как раз из-за того, что дрался.

Ключ заскрежетал в замке. Его дыхание вырывалось коротко и часто сквозь стиснутые зубы. Дверь со скрипом отворилась…

В щели показалось лицо – но не практик в черной маске, как он ожидал. Низенькая женщина с красными щеками в прожилках лопнувших вен. Она выглядела неуверенно, словно не знала, чего ожидать. Потом, увидев его, стоящего за дверью, она расплылась в сияющей улыбке:

– Брат! Ты свободен!

Броуд уставился на нее. Он не знал, что сказать.

– Чего?

– Ты свободен! – Она потрясла кольцом с нанизанными на него ключами. – Мы все свободны!

И она исчезла, оставив дверь широко открытой.

Теперь он начал слышать доносящийся откуда-то смех. Радостные крики, пение… А это что за звук? Вроде бы кто-то играет на дудочке? Прямо как у них в деревне в базарный день, когда он был мальчишкой… Он поправил на носу свои стекляшки, собрался с духом и шагнул к двери.

– Брат! – Какой-то человек в сияющих, новеньких, заляпанных кровью доспехах вытащил Броуда в затхлый коридор – но не так, как тащат осужденного, чтобы предать смерти, а скорее как встречают давно потерянного товарища. – Ты свободен!

Они отпирали камеры, и с каждой распахнутой дверью разражались радостными воплями, и с каждым вытащенным узником разражались новыми. Люди в доспехах обнимали женщину, которая, похоже, провела в темноте много месяцев – бледная и ссохшаяся, она щурилась на свет, словно он причинял ей боль.

– Как твое имя, сестра?

Она опустилась, прислонясь спиной к стене, безвольно, словно тряпичная кукла.

– Кажется… кажется, Гриз, – прошептала она. Броуд увидел, что одна ее рука была раздавлена: скрюченные пальцы, распухшие, как сардельки.

Кто-то схватил его за рубашку:

– Ты не видел моего сына? – Какой-то старик с одичавшими, слезящимися глазами. – Ты не знаешь, где мой сын?

Броуд отпихнул его от себя.

– Я ничего не знаю.

Кто-то обхватил его руками сзади, и он еле подавил инстинктивный порыв ударить локтем.

– Ну разве не чудесно? – Девчонка не старше шестнадцати, с пятнистой шалью, накинутой на плечи, плачущая и улыбающаяся одновременно. – Разве не чудесно?

И она схватила кого-то еще, и они, пошатываясь, принялись отплясывать нечто вроде джиги, тотчас же налетев на старуху, потрясавшую шваброй с примотанным к концу рукоятки ножом. Та полетела на землю, едва не выколов Броуду глаз своим оружием.

Может быть, в нем тоже должно было возникнуть желание поплясать при этом нежданном глотке свободы. Да вот только Броуду уже доводилось видеть такую же смесь безумной радости с безумным гневом – прежде, во время Вальбекского восстания. Если вспомнить, как там все обернулось, его не особенно тянуло танцевать. Скорее уж украдкой забраться обратно в камеру и задвинуть за собой засов.

Среди толпы были ломатели. Ветераны в сияющем новеньком снаряжении, которое Броуд тут же опознал. Это оружие и доспехи он сам привез из Остенгорма по приказу Савин, передав их Судье в обмен на обещание поддержки со стороны ломателей. Похоже, они все же восстали. Правда, по собственному расписанию.

Распихивая людей, он пробрался против охваченного весельем потока вверх по лестнице, в другой коридор, более широкий и светлый. Мимо пробежал хохочущий человек в кожаном фартуке, прижимая к груди стопку документов; бумаги выскальзывали из-под его руки, спархивая на пол. Другой человек пытался сбить замок с помощью тяжелого бидона с элем. Вот откуда доносилась та музыка: на полу, скрестив ноги, сидела женщина с напяленным по самые брови цилиндром, явно снятым с какого-то писца, и с закрытыми глазами оживленно дудела в маленькую флейту.

…И сквозь все это безумие, едва переставляя ноги, освобожденные столь же неожиданно, как и он сам, навстречу Броуду шли его прежние наниматели – лорд и леди-губернатор Инглии. Он не сразу их узнал, хотя и был в стекляшках. Молодой Лев закинул правую руку на плечи жены, его изможденное, покрытое шрамами лицо было искажено болью. Он двигался судорожными рывками; его левая рука безвольно свисала вдоль туловища, штанина была закатана до культи. Савин одной рукой придерживала мужа, другой – свой раздувшийся живот; она тащилась вперед, сгорбившись, оскалив зубы. Из обмотанной бинтами головы торчали пучки темных волос.

Еще недавно этим двоим принадлежал весь мир. А теперь – взгляните на них.

– Броуд! – Савин крепко, до боли, вцепилась в его руку. Ее покрывшееся пятнами лицо блестело от пота. – Благодарение Судьбам, ты здесь!

Ее голос, дрожащий и срывающийся, заставил Броуда вспомнить ту охваченную ужасом бродяжку, которая умоляла его о помощи на баррикадах в Вальбеке.

Брок стоял, вцепившись ногтями в стену, чтобы не упасть.

– Что тут происходит, черт побери?

– Не знаю. Но это снаряжение… – Броуд кивком показал на одного из вооруженных людей и понизил голос: – Оно с вашего оружейного завода в Остенгорме.

Савин в мгновение ока сообразила то, что Броуду пришлось долго и мучительно складывать в голове.

– Ломатели захватили Агрионт? – прошептала она.

– Что-о? – выдавил ее муж.

– Лучше нам убираться отсюда, пока можем, – сказал Броуд. – Найти безопасное место.

Глаза Савин глянули из полутьмы, большие, испуганные и налитые кровью:

– Безопасное место? Разве такое есть?

На это у Броуда не было ответа. Он протянул Броку вторую руку – ту, что с татуировкой на тыльной стороне ладони. Было видно, как мучительно для лорда признавать, что ему нужна помощь. Но сейчас было не время для гордости.

Непростая задача – провести беременную женщину и одноногого мужчину через эту мельтешащую толпу спасателей и мародеров. За разбитыми двойными дверьми люди с гоготом переворачивали мебель, били стекла и швыряли в воздух пригоршни трепещущих бумаг.

– Здесь был кабинет моего отца, – прошептала Савин, когда они ковыляли мимо.

Вот в этой самой комнате всемогущий архилектор Глокта одним росчерком пера распоряжался жизнью и смертью людей… Да, поистине времена изменились.

– Маршал Бринт! – окликнул Брок. – Вы живы!

– Если это можно так назвать.

Седоволосого старика прижало толпой к стене. В нем, если приглядеться, еще можно было различить остатки военной выправки – где-то под грязным офицерским мундиром с сорванными знаками различия. Брок протянул ему руку для пожатия. Даже это было непростым делом, учитывая, что у Бринта рука была только одна, а у Брока только одна действовала.

– Меня арестовали еще до вашей высадки, – объяснил маршал. – Треклятый лорд Хайген выболтал им все, как только его схватили.