Порох и соль - Дмитрий Манасыпов Страница 15

Сизый, со своей половиной лица в родимом пятне, густого винного цвета, кривил блестящие губищи в непонятной ухмылке. У Хорне чесались кулаки и злость была готова выкипеть наружу.

«Драться надо спокойно» – проворчал в голове дедовский голос и Хорне просто сел. Не время. Жаль, мечты на самом деле оказываются такой вот грязью. Ловцы удачи, морские псы, соленые волки, да уж… Настоящее отребье, как-то выживающее после ухода от Хорне.

У Сизого на левой руке почти нет пальцев, торчат пеньки после удара доккенгармского топора. У второго, Глифа, нет глаза, нет ушей, говорят, в штанах тоже небольшая нехватка, мол, Глиф очень уж любил три вещи: резать глотки в абордаже, копить золотишко и драть баб без оплаты. Вот вроде с того ему и прилетело как-то ножиком. Кто знает, может и врут, а может, и нет.

Один Молдо в их компании смотрится настоящим мареманном, соленым псом, прячущим клыки и могущим порвать пару-тройку таких юнцов, как младший Хорне. Двоих с ним Хайни, чтоб ему с места не сойти, уделал бы в сечку быстро.

«Драться нужно спокойно… и думать» – недовольно отозвалась память дедовскими словами.

Он сел. Пить и есть ему тут не хотелось, но отказывать Молдо было глупостью. Сейчас он с ними наравне, не до выкаблучивания. Сидр резко сшибал в нос, отдавал на языке яблочной гнилью.

– Трави помалу, младшой. – Молдо оглянулся, кивнул, показывая – никого вокруг неожиданно не оказалось.

– Купец, из Доккенгарма. – Хорне отхлебнул. – Идет с чем-то запрещенным, будет через неделю на Золотых мелях. С ним и с командой – голов пятнадцать. Берем судно, за приз нам заплатят через сутки.

– Ну прямо настоящий шкипер, ишь! – восхитился Сизый. – Прям, о как, идем и берем?

– Да. – Хорне поставил кружку, но из руки не выпускал, прикинув ее вес и понимая – удобнее будет огреть молчаливого тощего Глифа, прячущего руки под столом.

– Хочешь выкатить «Кота» и позвать нас? – Молдо постучал пальцами по столу. – Дело, дело…

– Дело? – усмехнулся Сизый. – Молдо, зачем нам щенок?

– Я Хорне… – Хайни уставился на него. – А ты Сизый. И не тебе меня щенком называть.

– Почему? – скрипнул Глиф, а Молдо бросил на того осторожный взгляд. – Почему я не могу назвать тебя щенком, младшой? У тебя кораблик? А если ты его нам подаришь?

Хорне сжал кружку. На плечо легла рука. Вернее, что-то, похожее на руку. Он покосился наверх, хотя уже по запаху понял, что сзади Крокодил, еще один бывший абордажник. Высокий, на голову выше самого Хайни, весь когда-то сотканный из мускулов, а сейчас ставший настоящим боровом, кастрированным жирным боровом, все также вонявшим кислым потом и совсем уже сгнившими зубами.

Глиф кивнул, выложил на стол руку, щелкнул ножом-складнем и отодвинулся от Молдо.

– Так лучше, меньше трепыхаться станешь.

– Я корабль не отдам.

– Отдашь, даже если Молдо будет мешать. Только Молдо, пока мы с тобой будем говорить не здесь, постоит в сторонке. – Глиф наклонился вперед, уставился единственным глазом на Хорне. – И там ты не просто отдашь мне корабль, но еще и расскажешь про заказчика и все приметы, в рот тебе вымбовку, купца. И кто же нам с тобой помешает все это сделать, а?

Хорне, напрягшись, вдруг не ощутил веса Крокодила. И только сейчас сообразил – кто-то шел к ним, чьи-то каблуки так стучали по полу. А кто носит башмаки, крепко подбитые гвоздями?

– Убери ковырялку, Глиф. – сухо каркнул Блэкбард и сел. Откуда успел появиться стул – Хорне не заметил. – Убери, не то клешню сломаю.

Глиф фыркнул, но послушался. На плечо Хорне, вместе с ее запахом, легла рука Ньют.

– Молдо, смотрю, у тебя в голове не мозги, а гальюн? – поинтересовался Блэкбард, выпустив дым из кривой и короткой трубки-носогрейки. – Или тебя на суше укачивает сильнее, чем в море, от того в теле потрясение и голова поменялась местами с жопой?

– Не зарывайся, Бард, – Молдо сплюнул и затер, – мы с тобой еще не сходились.

– Правильно, сукин ты кот, – Блэкбард чуть наклонился, выставив вперед черную и жесткую бородку, – иначе у крабов был бы знатный ужин после ночных фонарей. Они, говорят, любят лысых.

Хорне оглянулся, стараясь сделать это незаметно. Блэкбард, старый свихнувшийся дурень, видно пришел с Ньют один. А этих уже четверо, проклятых ублюдков, забывших деда сразу после похорон…

Сизый зло косился на канонира, Молдо зло косился на него же, Глиф единственным глазом буравил всех троих. Куда запропал Крокодил, Хорне не понял, но больше не воняло. Кровь внутри бурлила, поневоле заставляя дрожать пальцы. Да чего врать? Хорне, стараясь держаться, трясся полностью. Было с чего.

Это вам не драка с парнями с Жестяной, пусть там выбивали зубы и ломали кости свинчатками и короткими дубинками. Это, совсем как раздувшийся нарыв, тронь и лопнет, почти схватка насмерть. И с его, Хорне, стороны, он сам, с коротким ножом за голенищем, Ньют, девчонка с отцовским старым клинком и Блэкбард. Трое против четырех головорезов, пусть и таких же старых, как канонир, но умеющих пустить кровь и отправить к рыбам уже лет тридцать-сорок, не меньше. Затрясешься здесь…

Но Блэкбард явно не боялся. Сидел себе, дымил, даже забрал пустую кружку Сизого и налил себе. Выпил, поморщился и сплюнул, не вытирая.

– Глиф, не верти во мне дырку. Я не планширь, она мне ни к чему. Иди-ка лучше отсюда, дружище, и прихвати Сизого. Иначе, чтобы меня мар-хунд схарчил, тебя отсюда вынесут.

Вот так вот, значит… Хорне нащепал медную оковку рукоятки, потянул нож наружу.

Глиф, снова фыркнув, встал и, не дожидаясь Сизого, ушел. Товарищ его задержался, по собачьи преданно и жалко глянул в лицо Блэкбарда:

– Бард, я так-то и не думал…

Не думал он, блоддеров хвост! Хорне, сам не заметив, как прицепился чертов блоддер Молдо, убрал нож.

– Ты, Сизый, вообще думать не очень обучен. У тебя не голова, а курсовой фонарь, что туда зальют, тем и жарит, хоть маслом, хоть ворванью, хоть топленым салом. Иди, будешь нужен, позову.

Сизый, кивнув, ушел. Хорне подивился покорности старого разбойника. Если бы ему сказали, что у него голова фонарь, куда заливают масло, сало или топленый китовий жир, то…

– Молдо, – Блэкбард вытрусил пепел в кружку и убрал трубку в карман, – кто, кроме Крокодила еще годится?

Толстяк пожал плечищами, чуть не заставив рубашку треснуть:

– Ротгар, Сенти, Михель, может, Хайнц… И еще Роб. Помнишь, из новеньких, Хоссте отправил его на берег, тогда, после…

– Помню. – Блэкбард кивнул. – Он сейчас вон, у двери стоит-сторожит, все также отовсюду сталь с железом. Ты сможешь его держать, чтобы не напортачил?

Напортачил? Хорне смотрел на канонира, все ждал, когда уже хотя бы кто-то обратит на него внимание. Блэкбард и обратил:

– У парня не голова, а клюз носовой. Ну, в смысле, даже когда якорь поднят, то эта чертова дырка полностью не закрыта. И в нее вода хлещет на хорошей волне. Вот и у него также, если в бой пошел, то ему кровь все мозги заливает, рвется резать да рубить.