Химеры - Анастасия Воскресенская Страница 15

— Мы прибыли.

Она вышла из машины, бросила взгляд за ограду — там толпились люди с плакатами и лозунгами.

«Опомнитесь, братья!»

Мы вам не братья. Выкопайте из могилы вашего лорда Нуррана, который в свое время не удержал Южный Берег, говорите о братстве ему. А мы — пираты. Предатели. Неверные наемники.

У машины стоял человек в штатском, без зонта, не обращая внимания на ливень. Он поклонился, делая приглашающий жест.

— Ваше Величество, все готово. Мы ждем только вас.

* * *

— Вали отсюда, пока в отделение не сдали!

Его вытолкали из калитки на улицу, замок защелкнулся.

— Вали-вали, герой! Территория посольства — это другая страна, к твоему сведению. Без документов даже не мечтай.

Охранник беззлобно ругнулся и скрылся в привратницкой. Ветки сирени метались перед фонарем, по стенам ходили тени. По асфальту разбегались пузыри. Поредевшая толпа еще топталась перед посольством, но люди уже расходились.

Он отошел в сторону от ворот и встал у решетки, разглядывая мягко сияющие окна. Его отпустило, совсем отпустило, и он уже не чувствовал ничего, кроме холода и усталости. Да и те были словно не свои.

Небеса постепенно успокаивались, перестали громыхать, а только негромко ворчали над головой. Ровно шумел дождь. Сумерки превращались в ночь.

— Нет, ну вы подумайте! Не насмотрелся я на дорогие лица в родных рубежах, они и здесь мне глаза мозолят. Привет, Нож.

Из посольской калитки только что вышел человек. Теперь он стоял на зеркальном асфальте в рыжем свете фонарей — высокая тощая фигура, распахнутый кожаный плащ, уже заблестевший от дождя, небрежная поза, брюки дудочками, руки — по два пальца — засунуты в тесные карманы. Белые волосы прилипли к черепу, сосульками повисли на лице. Из-под сосулек ухмыляется щелясто-щучий безгубый рот.

Наймарэ. Идиоты. Они конченые идиоты.

— Не рад меня видеть, судя по кислой мине. Ладно тебе буку строить, все свои. Чего ты тут делаешь?

— Звезды считаю, — он поморщился. — И ты прав, глаза бы мои тебя не видели.

— Нож, это пожелание? — наймарэ тряхнул головой, отбрасывая прилипшие волосы, подмигнул. Глаза у него тоже были рыбьи — бледные, слюдяные.

— Иди ты… обратно. Это пожелание.

— Фу-у, Нож осторожничает, на воду дует. Обратно я погожу, у меня отпуск на месяц.

— Отпуск?

— Молодая дама, которая со мной разговаривала, была в расстроенных чувствах. То, что она желала получить, стоило… эм-м-м… несколько дороже того, что она предлагала в качестве оплаты… к ее удивлению и разочарованию. Чтобы не разочаровывать прелестную даму еще больше, я пошел ей навстречу, посоветовал хорошенько все обдумать и взвесить. Сделка с Полуночью — вещь серьезная, спешка ни к чему. Через месячишко встретимся, еще раз все обговорим. Ну что ты смотришь на меня глазами раненой лани?

— Я смотрю на тебя с отвращением, Асерли.

— Паскудная рожа, правда? — тот разулыбался, показывая мелкие острые зубы, повел плечами, выпятил тощую грудь. — Я в зеркало мимоходом поглядел — отвратное зрелище! Милой молодой даме я тоже не понравился, хоть был галантен, говорил комплименты и ни словом не соврал. Жаль, конечно, но очень уж она расстроена была, кто-то ее обидел, и это, заметь, был не я. Женщину легко обидеть, они такие ранимые, нежные, капризные, упрямые, все делают по-своему, но все равно доверчивые, надо с ними бережней… ну что я тебе рассказываю… за то мы их и любим, правда, Нож?

— Заткнись.

— Некоторых мужчин тоже легко обидеть, — притворно вздохнул наймарэ. — Зато в глазах у тебя появилась здоровая злость, а это приятней, чем уксусная гримаса. Ну ладно, Нож, раз мое общество тебе не по душе, не смею больше навязываться. Удачи — и не болей!

Асерли сделал ручкой, повернулся на пятках и потопал в дождь расслабленной походочкой городского прощелыги. Плащ, который он так и не запахнул, болтался у него за плечами и взлетал крылом, мокро и остро взблескивая в свете фонарей.