Порвали парус - Юрий Никитин Страница 14

Понятно, что между нами пробежала черная кошка, но мы оба старательно делаем вид, что ничего не пробегало, даже черной мыши, хотя, конечно, я больше разыгрываю обиду, чем обижен на самом деле, но ей пока знать о таком рано.

- Рай, - сказала она со вздохом.

- Да ну? – переспросил я. – Тебе в самом деле нравится?

- Еще как, - ответила она. – Это не значит, что стала бы заниматься, но что-то в каждой женщине есть такое… иногда на кухню тянет очень сильно. И хочется готовить…

- Но потом эта дурь проходит?

- И достаточно быстро, - согласилась она. – Хотя иногда и не совсем быстро… Ну что задумался? Корми женщину!

- Блин, - сказал я с огорчением. – И ты, оказывается, женщина… А как же насчет боевого товарищества и взаимовыручки во всех делах, включая интим, что уже давно не интим? Ладно-ладно, кормлю… Садись вот там, повяжи салфетку. Но сперва приготовь чё-нить, а то у меня вволю корма только для мышей… Будешь? Представим, что ты мышь…

- Нет, - отрезала она. – Мышью быть вообще-то неплохо, но только не у тебя, ты на них опыты ставишь!

- Зато какие у меня мыши умные, - возразил я. – Я на них отрабатываю усиление интеллекта, а на другой группе – долгожительство. Ты что предпочитаешь?

- А нельзя то и другое?

- Нет, - отрезал я.

- А какую бы ты сам выбрал?

Я ответил, не задумываясь:

- Ту, у которой крупнее сиськи. А что, есть варианты?

- Нет, - призналась она, - в этом случае нет. Ладно… ты хоть знаешь, что у нас в Управлении творится?

- Насколько понимаю теорию эволюции, - ответил я скромно, - особо гадать не приходится. Это мы, ученые, поступаем, как надо, а в бюрократических структурах действует закон биологической целесообразности.

Она потрясла головой.

- Ничего не поняла. А можно по-человечьи?

- А я как сказал?

- Тогда по-женски, - сказала она сердито и, увидев выражение моего лица, уточнила с тяжелым сарказмом: - Для женского ума и понимания!

- А-а, - протянул я, - понял-понял… в общем, в вашем болоте никто ни о чем не заботится, как и всегда, но когда надвигается катастрофа, все начинают бегать, как муравьи по горячему песку и… что-то да выбегивается. В данном случае сообразили, что дважды два не стеариновая свеча и даже не семь с половиной, и что нужно работать, иначе всем кирдык. А так как работать там разучились, то нужно вернуть меня обратно.

Она слушала внимательно, морщилась, дергалась, даже вздрагивала, но не перебивала, а когда я закончил, сказала угрюмо:

- И что ответишь?

- А ничего, - сказал я хладнокровно. – Здесь я с удовольствием подчиняюсь Остапу Шухевовичу, это же гений, а какого хрена буду подчиняться меднолобым идиотам?

Она напомнила сухо:

- Мещерский не идиот.

- Над Мещерским, - ответил я, - стоят те, у кого звезд на погонах больше.

Она сказала раздельно:

- За это время принято важное решение, Мещерский отныне будет отчитываться только перед президентом. Напрямую. Даже минуя Генеральный Штаб. Доволен?

- Разумно, – ответил я как можно более равнодушно.

- Когда возвращаешься?

- А кто сказал, - поинтересовался я, - что возвращаюсь?.. Скажу тебе без ложной скромности, что я не просто доктор наук, но у меня в лаборатории зреет важное открытие… Да-да, буду не просто научным светилом, но и нобелевку получу, вообще подниму всю нейрофизиологию на ступеньку выше! Все мировую нейрофизиологию, понимаешь!.. Меня в учебники введут, а во всех университетах мира в коридорах портреты будут рядом с Менделеевым, Ньютоном, Эйнштейном и даже Лобачевским.

Она слушала, лицо медленно мрачнело. Молчание затянулось, я уже думал, что окончательно раздавил ее такой перспективой, с какой стати звезде мировой величины идти руководить каким-то отделом, о котором так никогда никому и не станет известно, но она вздохнула и сказала тихо:

- А ты помнишь, что сказал Стельмах насчет своей одаренности музыканта?

Я сдвинул плечами.

- Пример некорректен.

- Чего вдруг?

- Тогда шли войны, - напомнил я, - а сейчас Россия уже поднялась и снова на буржуев смотрит свысока.

- Сейчас весь мир Россия, - сказала она.

Я посмотрел на нее искоса, не упуская из виду ни очень серьезного лица, ни собранности всей фигуры.

- Фашистка, - сказал я.

Она поморщилась.

- Не ерничай, дело серьезное. Стельмах отказался от карьеры музыканта, где мог быть первым в мире, и стал одним из многих директоров военных заводов, потому что стране позарез нужны были танки, без которых война была бы проиграна. А сейчас во всем мире разрабатывается оружие, что может погубить всех людей на свете. Ты сам это утверждал, я только возвращаю тебе твои же слова!

- Это не только оружие, - уточнил я, - на самом деле оружия разрабатывается как раз мало, но и то, что не оружие, тоже погубить может.

Она посмотрела в упор.

- Так чего ты тогда? Гордость свою хочешь показать? Фанаберию? Скажи, чего ты хочешь?

Я проговорил медленно:

- Естественности…

- Чего-чего?

- Было бы естественнее, - сказал я, - если бы в мире правили умные люди. Не так ли? Но мы этого не видим. Природа еще не поняла, что доминировать должны теперь не самые нахрапистые, что было важно раньше, а уже умные.

Она сказала резко:

- В мире это будет, хоть и нескоро, а в твоем Центре тебе уже дают карт-бланш! И никакие генералы не смогут лезть в твои дела!.. Руководство будет осуществляться в теневом режиме, а в своем отделе будешь полным хозяином. С правом принимать любые решения!.. Ну?

Я подумал для виду, хотя все идет точно так, как и рассчитал, однако эти двуногие непредсказуемы, все-таки человеческого в них мало, все еще на девяносто девять питекантропы, только шерсть потеряли.

- Хорошо, - сказал я с тяжелым вздохом. – Уговорила. Ну-ка сиськи покажи… Ну вот, а говоришь, будешь подчиняться.

- Зараза, - сказала она с сердцем. – На, смотри!.. Ну?

Я осмотрел, кивнул.

- Да, мощный аргумент. Уговорила, когда вот такие, тогда да, возвращаюсь. Надеюсь, имплантаты?.. Что, естественные?.. Ну, это неинтересно. Как дикарка какая-то допещерная. Весь интеллектуальный народ готовится имплантировать всякое-разное даже в череп, а ты в сиськи не можешь!..

- А что, - спросила она язвительно, - надо?

- Можно на размер больше, - сказал я рассудительно, - хотя бы для того, чтобы приобщиться к миру людей будущего. Это же здорово, не понимаешь?