Глубокое бурение - Алексей Лукьянов Страница 14

Все замерли, ожидая сокровенного знания. И оно не заставило себя ждать.

— Цель ходока — дойти, — глубокомысленно закончил старый ходок.

— Куда? — в один голос возопили спутники.

— Куда-нибудь, — развел ногами Гуй-Помойс.

Молчание воцарилось нехорошее. Потом началось: Раздолбаи вразнобой кляли воинов, мудрецов, кляч, ходоков, бичей и даже Патриархов, Ыц-Тойбол пытался урезонить воина, схватившегося за дуг, дабы покарать наглецов, Тып-Ойжон очень осторожно выяснял у старого ходока, каким же образом он выбирает тот или иной маршрут, Ботва бормотал под нос проклятия и жевал тайком хвост Старого Копыта…

Единственным членом экспедиции, сохранявшим спокойствие и получавшим максимум удовольствия из сложившихся обстоятельств, был скакун мудреца, новообращенный Тым-Тыгдым. Он резвился в густой растительности равнин, набивал брюхо и вдыхал ароматы.

— Молчать всем, — не подозревая, что может орать так громко, Ыц-Тойбол задумчиво проводил взглядом уносящийся вдаль след от своего крика (трава полегла как минимум на полдня перехода), затем продолжил. — Выхода у нас нет, идти можно только вперед. Если кто-то не хочет — катитесь на все четыре стороны. Идти можно не всем вместе, достаточно быть в поле зрения. Это я говорю для тех, кому в тягость наше общество. Всем все ясно?

Ясно было всем, и Гуй-Помойс в который раз убедился, что не ошибся в своем выборе: напарник оказался что надо.

Вскоре процессия растянулась настолько, насколько вообще представлялось возможным. Торчок ковылял рядом с Ботвой, покуривая травинку и пуская колечки дыма в сторону клячи (пан-рухх грязно ругал обдолбанного бича, однако попыток пресечь бесчинство не осуществлял), Желторот вместе со Старым Копытом носились, как угорелые, от головы каравана, которую составляли мудрец с ходоками, до хвоста, в котором трусил, гордо подняв голову, брюл-брюл.

Дол-Бярды предпочитал идти чуть в стороне от основной массы — он выглядывал опасность, а заодно отрабатывал боевые выпады дугом.

И именно воин первым заметил, что за ними наблюдают.

— Уй-Диболом, — представился один.

— Дуй-Скип-Диболом, — отрекомендовался другой.

У Ваз-Газижоки потемнело в глазах: посетители вызывали стойкое недоверие, и в первую очередь владельцу строительной конторы не понравилась их внешность. Один в сиреневом плаще, другой в охристом, но если что-то в облике пришельцев и настораживало, то никак не одежда. Скорее, это была…

— Можно коротко — Уй и Дуй, — разрешил тот, что в сиреневом.

— Как это — коротко? — не понял Ваз-Газижока. — Что — коротко?

— Слишком долго произносить Уй-Диболом и Дуй-Скип-Диболом. Уй и Дуй, согласитесь, быстрее и удобнее, — пояснил охристый. — Не нравится Дуй — зовите Скип.

— А кто вы такие? — архитектору совсем расхотелось связываться со странными сикараськами, однако просто так он их прогнать не мог — требовался повод.

— Мы? — гости переглянулись. — Диболомы…

…Эти двое приехали почти верхом: сиреневый, покуривая трубку, восседал на охристом, охристый довольно бойко перебирал лапами и вполне смахивал на клячу, если бы не поразительное сходство с седоком. Сиреневый лихо соскочил перед порталом Архитектурной Конторы Ваз-Газижоки, его партнер встал на ноги и обнаружил даже не сходство, а абсолютное тождество со своим седоком. Освободившись от седла, накинув на плечи плащ, напялив головной убор и водрузив на нос окуляры, охристый стал полным отражением сиреневого.

— Уй? — охристый предложил седоку войти в портал первым.

— Дуй? — сиреневый сам хотел уступить дорогу.

Но вошли вместе, потому что портал оказался достаточно широк.

И вот теперь Ваз-Газижока опасался, не провокация ли это. Два одинаковых сикараськи? Где это видано?

— Что вы делать умеете? — владелец конторы сделал вид, что не заметил подвоха.

— Все, — хором ответили визитеры.

— Лестницу в бесконечность, воздушный замок?

— Легко, — сказал сиреневый Уй.

— Без проблем, — подтвердил охристый Дуй.

— Пирамиду на ребре?..

— Шеф, давайте к делу, — прервал хозяина Дуй. — Мы пришли с идеей…

— Шеф?

— Ну, хозяин, начальник, — объяснил Уй. — У нас деловое предложение.

— Погодите, погодите, — Ваз-Газижока обхватил коротенькими лапками необъятную голову. — С чего вы взяли, что я вас возьму?

— Мы хотим сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

— Ну-ка, пошли отсюда! — владелец Архитектурной Конторы топнул ножкой и указал на выход.

— Вы же нас не дослушали…

— Брысь!

Оказавшись на улице, Диболомы переглянулись.

— Это была последняя, — сказал Уй.

— Фиг с ней, — сказал Дуй. — Организуем свою.

Что есть жизнь? Что есть мир? Сколько же было Патриархов? Сколько нужно выкурить травы и съесть грибов, чтобы понять — что есть истина?

Лой-Быканах полагал, что чем больше — тем лучше.

Сначала он, конечно, пытался вернуть Патриарха, но то ли балданаки оказались беспонтовые, то ли Патриарх совсем обиделся, да только кроме банальных глюков видений уже не было. Тогда Лой-Быканах решил постигать истину.

И, естественно, ему тут же начали чинить препоны. Пришли коллеги из Ложи Мудрости с приглашением на Благоговеющее Зависалово.

— Не пойду, — отказался Лой-Быканах.

— Как это — не пойду? — не поняли философы. — Ты благоговеть не хочешь?

— Не нужны Патриархам ваши благоговения.

— А что же им нужно?

— Поиски истины.

— Так, а с этого места подробнее, — сказали философы, схватили эксцентрика и унесли в Ложу, где положили перед Главным Кальяном, забили балданаков и принялись слушать, благоговея уже перед Лой-Быканахом.

Тот без утайки и в мельчайших подробностях пересказал увиденный накануне глюк, и все присутствующие прониклись еще большим благоговением к Лой-Быканаху. Философ-эксцентрик, изрядно уже напыхавшись, хотел было встать и уйти, но ноги не держали. Чтобы как-то сконцентрироваться на процессе подъема, Лой-Быканах начал читать мантру «Вышли хваи», и в это время он вновь увидал Патриарха. Патриарх покачал головой, потом подул сквозняк, и видение растворилось.

— И последнее, — выдавил из себя эксцентрик. — Им не нравятся балданаки.

Трудно сказать, как отреагировали бы философы на данное заявление, ибо торч являлся неотъемлемой частью познавательного процесса, но, на счастье Лой-Быканаха, все уже балдели и последних слов эксцентрика не слышали.

Известие о соглядатаях не то, чтобы поразило экспедицию, но всем стало как-то неуютно.