Белоснежка для его светлости - Ева Никольская Страница 14

– Доверяю! – громко ответил родственник невесты, обязанный по традиции прилюдно передать сестру под опеку будущему мужу, и, взяв под бурное одобрение народа Снежану за руку, снежный блондин подвел ее к избраннику.

Девушка молча вложила узкую кисть в раскрытую ладонь мага, и он тут же крепко сжал ее дрогнувшие в последний момент пальцы. Попалась, птичка, теперь не улетишь! Длинные ресницы брюнетки вспорхнули, черные глаза настороженно взглянули в почти белые, и… тихо запела флейта, в звуки которой вплелись шелест волн и крики чаек. А вместе с этим снова заговорил жрец, приглашая брачующихся подойти к алтарю, на котором лежала инкрустированная драгоценными камнями книга, стояли две чаши и блюдо с испеченной для брачного обряда лепешкой.

Там же пять минут спустя…

У меня дрожали колени. И я очень боялась, что это заметно под тонкой тканью юбки. Все же не пристало гордой снежной леди трястись, как зайцу, стоя перед алтарем. Жрец говорил обычные для всех свадебных обрядов слова, не забывая возносить хвалу Сияющему божеству и взывать к его благосклонности, но я слушала вполуха, думая о коленках. Все-таки хорошо, что жених так крепко держал меня за руку, от этого становилось спокойнее, и уверенность в том, что все делаю правильно, сохранялась. Хотя ощущение, что попала в ловушку обстоятельств и… Варга, увы, не покидало. Однако с этим я планировала разбираться потом. Сейчас же надо было достойно выстоять получасовой обряд и не менее достойно отработать прием, где мне предстояло общение с королевскими особами Светлых земель, эррисарами трех крыльев Триалина и множеством незнакомых, но значимых персон.

– Согласен ли ты, Варг Эйнар Лиам, любить и уважать жену свою в горе и радости, в болезни и здравии, в мире и войне? – торжественно спросил служитель храма у жениха, и тот, не задумываясь, ответил:

– Да, мерсир [10]!

– Согласна ли ты, Снежана Алиора Дигрэ, любить и уважать мужа своего в горе и радости, в болезни и здравии, в мире и войне? – обратился ко мне наряженный в золотые одежды старец. И в тот же миг пальцы эррисара крепче стиснули мою ладонь, будто мужчина боялся, что я скажу «нет». Странный человек… я, конечно, не в восторге от нашего союза, но речь ведь о судьбе Алин-тирао!

– Да, мерсир, – произнесла я, радуясь тому, что голос не дрогнул. – Я согласна.

– Принося брачные клятвы друг другу под недремлющим оком Сияющего, вы совершаете важнейший выбор! – произнес жрец заученную фразу, которая была недалека от истины. Ведь мы с Варгом действительно сделали свой выбор. Только выбирать пришлось не возлюбленного, а долг. – Если кто-то сомневается, лучше отказаться прежде, чем настанет время испить из чаши горя и чаши радости да отведать хлеб, символизирующий, что отныне вы будете делить все, как эту лепешку. Итак… – Светлоглазый старик выдержал паузу: – Кто-нибудь желает отказаться? – И снова мои пальцы стиснули, предупреждая. – Милорд?

– Нет.

– Леди?

– Ну что вы, мерсир, – отозвалась я, пряча за вежливой улыбкой обреченность.

– Господа присутствующие? – обратился к толпе служитель храма. – Если кто-то владеет информацией, из-за которой этот брак невозможен, озвучьте ее сейчас или молчите всю оставшуюся жизнь! – Ответом ему была тишина. – Прекрасно! – усмехнулся в седую бороду старец и снова посмотрел на нас. – Дети мои, настал черед чаш, – и он, подняв с алтаря первую, протянул ее жениху. – Напиток горя горек, как и беда, способная просочиться в вашу жизнь, – комментировал жрец, пока Варг пил налитую в сосуд гадость, ее остатки по традиции он подал мне, причем было там на самом дне, за что я мысленно поблагодарила мужчину. И, несмотря на вкус, стойко сделала глоток. – Напиток радости сладок! – продолжал вещать мерсир, угощая нас из второй чаши. – Ее содержимого мне, наоборот, досталась большая часть, что вызвало улыбку. Ведь получалось, что эррисар готов разделить горе и радость вовсе не пополам, как предписывают законы брака. Но, к счастью, в чаши никто не заглядывал и не вымерял количество содержимого, а мне пить апельсиновый сок нравилось гораздо больше, чем отвар из какого-то горького растения. – Разломите лепешку, – приказал жрец. И, одновременно взявшись за мягкий хлеб, мы сделали, что требовалось. – А теперь накормите друг друга!

Хм, к этому я была не готова, у нас на свадьбу пекли кекс, который молодые делили и ели сами, а тут вот как, значит. Есть с чужих рук было очень непривычно, но, как ни странно, отвращения сей процесс у меня не вызвал. Когда же будущий муж осторожно убрал с уголка моих губ прилипшую крошку, я смутилась. И, желая скрыть это, принялась кормить его, внимательно наблюдая за тем, как мужчина пережевывает пищу, как движутся его плотно сжатые губы, как ходит кадык на могучей шее. И было во всем происходящем что-то особенно интимное, отчего ощущение неловкости лишь усилилось. Когда мы наконец разделались с лепешкой, я выдохнула с облегчением.

– Прекрасно, дети мои, просто прекрас-с-сно! – прошептал довольный старец и, вновь став торжественно-серьезным, громко проговорил: – Да пребудет с вами свет и небесная благодать Сияющего!

Он раскрыл книгу, из которой полился вышеупомянутый свет, окутывая золотистым сиянием алтарь и всех, кто находился рядом с ним.

Сотканные из мерцающего тумана венцы, которые придерживали за призрачные нити стоящие позади нас свидетели, полыхнули ярче, и мне показалось, что от «корон» струится мягкое тепло, которое впитывается в волосы, кожу… проникает до самого сердца, бережно согревая его. А потом пришла боль, почему-то в запястьях. Короткая, как вспышка, но весьма ощутимая. Не вскрикнула я только чудом. Удивленно посмотрела на Варга, потом на жреца, изучавшего книгу, и тот снизошел до тихого пояснения:

– Кириты [11], леди. Это брачный рисунок, проступивший на ваших руках благодаря испитым зельям и магии света.

Вот тебе и разница в традициях! У нас в чашах подавали просто соки, а на пальцы надевали обручальные кольца. Тут же все было иначе, хотя у Уны я, помнится, видела перстень, значит, одно другому не мешало. Мельком взглянув на наши с женихом запястья, я отметила замысловатый золотистый узор, появившийся на коже, но внимательней рассматривать не стала, решив, что изучу его позже. Ощущение, что это не последний сюрприз местной вариации венчания, нарастало, и для смелости я уже сама сжала ладонь эррисара.

– Распишитесь в книге таинств, – сказал мерсир, протягивая нам перо.

Сияние, наградившее нас «татуировками», стремительно таяло, и мы прекрасно видели желтоватые листы, разлинованные под даты со стоящими напротив именами. Когда были поставлены требуемые росчерки, ведущий обряда захлопнул книгу и во всеуслышание объявил нас мужем и женой, не забыв сообщить при этом, что отныне я буду носить фамилию Лиам. А потом он разрешил жениху поцеловать невесту.

Я замерла, не в силах побороть накативший страх с примесью предвкушения. Ведь опыт мой оставлял желать лучшего, а тут взрослый мужчина, который не один год тренировался, ублажая своих любовниц. Мысль об этих девицах вызвала чувство брезгливости, и, когда Варг, приподняв мой подбородок, наклонился, я скривилась. Серебристые глаза полыхнули белым светом так ярко, что я невольно зажмурилась. В этот момент мужчина и коснулся моих губ. Сердце пропустило удар, колени дрогнули, а супруг… отстранился.