Черный меч царя Кощея - Андрей Белянин Страница 14

Всё. Надеюсь, не насмерть?

— Ох и спасибо тебе, добрый человек, что меня, жену замужнюю, горькой вдовой обернул, — с тихим присвистом, сквозь зубы, протянула хозяйка, выдёргивая из кабаньего бока полуметровый нож.

— Извините. Не хотел. Но он же первым начал! — принимая боксёрскую стойку, напомнил я. — А мы, кстати, из милиции. В смысле от вашей...

— Энто что у тебя в руках, добрый молодец? Никак ширинка матушкина...

— Ширинка у меня на брюках, — устало упёрся я. — А это полотенце. В крайнем случае рушник, по-вашему.

— Матушка-а родна-а-я, — сентиментально выдохнула хозяйка и, присев в уголок, без предупреждения залилась сле­зами.

Мой напарник меж тем пытался аккуратно снять с себя бессознательное тело крепкого мужчины с рыжей бородой, в красных одеждах и коричневых сапогах. Неужели все дочери Бабы-яги выходили замуж за каких-то ненормальных птиц-оборотней?!

— Никита Иванович, куда прикажете психического складировать?

— Да вона на лавочку положь, — на миг отвлеклась хозяйка и вновь обернулась ко мне: — Откуль у вас ширинка матушкина? Ежели по добру делу пришли — помогу вам, а коли уж воры да разбойники — пощады не ждите... Убью сковородкою на том же месте!

Ну и далее, как вы понимаете, мне пришлось по второму кругу объяснять, кто мы, зачем пришли, наши отношения с Бабой-ягой и цель нашего пребывания в Нижнем мире. Грудастая девица с шолоховским именем Аксинья выслушала внимательно, пару раз задала уточняющие вопросы (внешность Яги, особые приметы, имя кота и т.д.), после чего милостиво признала, что я не вру.

— Верю тебе, участковый. А только ежели ты думал от моего мужа про Змея узнать, так то напрасно. Шибко горяч он у меня. Чуть что не по его, так сразу в драку лезет, сил не соизмеряючи. За тем делом и мозг себе птичий отбил преизрядно...

— Понимаю, — кивнул я. — Но что же делать? Мы до сих пор не знаем точного места жительства этого проклятого Змея. А у него в плену моя жена и Митина невеста.

— Насчет невесты не преувеличивайте, Никита Иванович, — тут же вмешался Митяй, но Аксинья не обратила на это внимания, занятая своими мыслями.

— Добро. Помогу, чем могу. Многого не знаю, однако ж слыхала от мужа, будто бы летал он на восток, а оттуда на север, а с севера на запад и там видел Стеклянную гору. Вот на той горе и стоит дворец Змея Горыныча!

Я обхватил голову руками. Восток, север, запад. Стеклянная гора, дворец, шиза полная...

Аксинья меж тем, не замечая, как воодушевлённый Митя пялится на её грудь, продолжала грузить нас совершенно невнятной информацией. Типа победить Змея нельзя, ибо он божество древнее, индусско-скандинавское, силы немереной, красоты неописуемой, куда там Баскову, и никакой ржавый меч царя Гороха ему не помеха. Собственно, это и было единственно полезным фактом. Даже если мы вновь вытащим легендарный меч Бовы-королевича, то всё равно на всей Руси не нашли бы богатыря, способного управляться с ним в реальном бою. Оптимизма это не добавило...

— Может, ещё у вашего мужа спросим?

— Ага, ежели он к завтраму в себя придёт, — с уверенностью хмыкнула хозяйка. — Пьёт же, зараза. Как свинья нажирается! А потом же бросается на людей без спросу, без поводу. Мне уж и стыдно, и больно, а что поделать — терплю, раз жена... Куды деться-то?

— Никуда, — уныло вздохнул я.

— Да вы уж не огорчайтесь так, Никита Иванович, — приобняла меня средняя дочь Яги, жарко дыша в ухо. — Помогу я вам, добрым молодцам! Как из дому нашего пойдёте, левой руки держитесь. Долго ли, коротко ли, а увидите на холме высокий терем. Там сестра наша старшая живёт, уж она-то всё про Змея знает. А не она, так муж её верное слово скажет...

Насчёт «верного слова» я, конечно, крепко сомневался. Мы уже две семьи опросили по интересующей нас теме, а толку ноль. Какие-то сказки про восток, север, запад, Стеклянную гору, сон по сто лет и прочая невнятная фигня.

Хотелось бы чего-то более серьёзного, а не панических воплей о том, что Змея по-любому одолеть нельзя. Мы же и самого Кощея Бессмертного арестовывали! Не то что перелётную ящерицу с креном на сексуальной почве...

— Вот, на, участковый. — Хозяйка, не стыдясь, запустила руку мужу в штаны на заднице и протянула мне рыжее в крапинку перо. — Ежели перо энто в том тереме покажешь, так тебе всё мёдом мазано будет. А коли где потеряешь, так уж на себя пеняй, моей вины в том уж нет...

В общем, как вы понимаете, ушли мы несолоно хлебавши. Это если выражаться на местный манер. Я бы просто написал — облом. Можно даже так: облом-с...

Митю я вытащил за шиворот, он явно попал под обаяние объёмистой в нужных местах красавицы Аксиньи. Мне же никаким боком не улыбалось дожидаться прихода в сознание второго тестя Бабы-яги. Мы вышли за ворота и, как было указано, пошли по тропиночке, ведущей налево.

Я молчал. Митя нёс несусветную пургу, он это любит и умеет...

— И чего мы от них так скоро рванули-то, а? Ну вы, понятное дело, человек окольцованный, а я парень молодой, холостой, невенчанный! Ежели вам Маняша чего и наплела, дык Христом-Богом клянусь, не было у нас ничего! То исть в смысле, чтоб ей потом ко мне в Лукошкино в гости ездить, точно не было! Тем более с коровой! Да вы ж её видели, дуру рогатую. Нешто я там, в Подберёзовке, каждой корове обещания раздавал?!

Насчёт той домашней скотины он, конечно, был прав. Мы с этой коровой встречались пару раз на узкой тропиночке, впечатления на всю жизнь, и далеко не самые радужные.

— Так я к чему речь-то веду, Никита Иванович, отец родной, может, вы к третьей сестрице сами заглянете, а я покуда к гражданке Аксинье с ответным визитом наведаюсь? Ну, покуда её муж спит! По делу, не просто так, может, она чего полезного для следствия сообщить подзабыла? А со мной-то враз припомнит, верно?

— Митя, уймись.

— А хотите, я вам под это дело историю жалостливую деревенскую поведаю?

— Опять Шекспира пересказывать будешь?

— Да тьфу на вас, Никита Иванович! И на Шекспира вашего в придачу. Другую историю расскажу. Печальственную-у...

Я махнул рукой, потому что отвязаться всё равно никакой возможности не было. Ну вы же его знаете, значит, и меня поймёте, правда? Сюжетную канву я уловил где-то к середине текста...

— Стало быть, дружбаны и уговорили Одеську на разборки идтить. Он бы сам и не хотел, у него жена молодая, да и сын подрастал. К тому же дорожка ихняя затянулась, ой затянулася-а-а... То пьянка, то драка, то на мужика одноглазого нарвались, то не по тем звёздам в море пошли! Однако ж возвернулся он домой после десяти лет странствий, так его тока собака и узнала. Старый, небритый, одет, как пугало деревенское, а на двор его уж и женихи богатые съехались. К евонной «вдове» толпою сватаются, а она ни сном ни духом, что Одеська-то как есть живой! И взял он...

— И взял он лук да пострелял всех претендентов без суда и следствия, — на автомате продолжил я. — Милиции на твоего гражданина Улисса не было.