Точка вымирания - Пол Джонс Страница 14

Тело медленно сползло по холодильнику вниз и лежало теперь на полу. Эмили пришлось поднапрячься, чтобы освободить придавленный краешек простыни. Схватив тело за лодыжки, она распрямила ему ноги, потом снова взялась за плечи, все еще удерживая края простыни, и толкнула.

Тело Натана оказалось вниз лицом на кухонном полу, целиком обернутое простыней, будто какая-то современная мумия.

Эмили уже точно знала, как поступит с Натаном. Вначале она подумала о лифте, но не смогла заставить себя оттащить тело туда, поэтому решила остановиться на квартире с мертвой семьей. Это было дальше, но казалось как-то правильнее.

В одном из кухонных ящиков лежал моток бечевки, и Эмили отрезала от него несколько кусков фута по четыре. Выровняв тело, она поверх простыни обвязала бечевкой шею Натана, щиколотки и туловище так, чтобы руки лежали по швам.

Покончив с этим, Эмили сделала петлю, связав два нижних конца простыни и обвязав их веревками так, чтобы за них можно было ухватиться. Журналистка несколько раз на пробу потянула на себя простыню и убедилась, что конструкция получилась крепкой и надежной. Удовлетворенная результатом, она вцепилась обеими руками в петлю и поволокла тело бойфренда к входной двери.

В кухне с гладким плиточным полом дело шло довольно легко, но, когда она вытащила труп на ковровое покрытие прихожей, стало гораздо тяжелее. К тому времени, как она оказалась в коридоре семнадцатого этажа, Эмили запыхалась, и с нее сошло семь потов. Выпустив петлю, она на минутку остановилась, чтобы перевести дух. Здесь сирена верещала куда громче и терзал мозг, будто грохот туземных барабанов. Эмили почувствовала, как забилась жилка на виске, и голова затрещала от боли.

Когда журналистка преодолела полпути до лифта, у нее возникло ощущение, что череп вот-вот взорвется. Все мышцы горели, ныл каждый сустав пальцев, которыми она намертво вцепилась в простыню, чтобы та не выскользнула из ее хватки. У Эмили даже возник соблазн оставить тут тело на ночь, но мысль о том, что с утра ей первым делом придется снова взяться за лямку, оказалась невыносимой. Она перехватила петлю, стиснула пальцы так, что костяшки затрещали, согнулась и поволокла свой ужасный груз к дверям квартиры номер тридцать два.

* * *

Эмили задницей налетела на открытую дверь квартиры, выволокла тело в коридор и продолжала тащить, пока ее руки не сказали «хватит». Только тогда она разжала пальцы и рухнула на ковер прямо рядом с ногами Натана, прислонившись спиной к стене и стараясь отдышаться. Спутанные белокурые волосы упали на лоб, и Эмили убрала их от зудящих глаз, в которых стояли слезы. Голову терзала боль, прародительница всех головных болей, зрение мутилось, удары сердца отдавались в ушах. Никогда в жизни Эмили так не уставала. Потребовалась вся ее сила воли, чтобы не закрыть глаза и не уснуть прямо тут. Вместо этого она заставила себя подняться на ноги, не обращая внимания на боль в спине и трясущиеся колени, и заковыляла к выходу.

Шагнув за порог квартиры, она на миг обернулась и посмотрела на спеленатое тело Натана.

– Пока, милый, – прошептала она и потянула дверь на себя, пока не услышала, как щелкнул замок.

Когда она сделала пару шагов в сторону своей квартиры, вой пожарной сигнализации неожиданно прекратился. Секунду или две было тихо, а потом Эмили услышала три коротких звуковых сигнала, возвещавших, что система выключилась.

– Благодарю тебя, Господи, – сказала Эмили и, шатаясь, побрела домой.

* * *

Она была абсолютно измотана.

Головная боль медленно отступила только после того, как Эмили приняла обезболивающее, запив его пивом из холодильника. Но ни пиво, ни обезболивающее ничем не могли помочь спине, которую при каждом движении пронзала острая боль. И во всем свете не было такого количества алкоголя или таблеток, которое утолило бы ее боль от смерти Натана.

Усевшись на своем любимом месте в эркере и потягивая оставшееся в банке пиво, Эмили смотрела, как солнце медленно садится за дома. Никогда прежде ей не доводилось сталкиваться с такой всепоглощающей тишиной – и за пределами квартиры, и в собственном сердце.

Она даже не знала, что бывает такая абсолютная тишина.

На улицах не было ни людей, ни машин, небо, которое обычно бороздили птицы и самолеты, было пустым и чистым. Это выглядело довольно-таки красиво. О жизни, что всего несколько часов назад кипела среди этих улиц и переулков, напоминала лишь легкая коричневая дымка смога над крышами.

Сумерки плавно перешли в ночь, и Эмили смотрела, как тихо загорелись уличные фонари, отбрасывая длинные тени, которые вытягивались и росли, пока их не поглотила тьма.

Постепенно тишина стала невыносимой. Эмили покинула свое убежище в эркере, перебралась на диван и включила телевизор, главным образом для того, чтобы слышать хоть какие-то звуки, кроме собственного дыхания. Ей казалось, будто голова набита ватными шариками. Это чувство на самом деле не было неприятным, нет, ее состояние напоминало новокаиновую блокаду, которая ослабила боль от происходящего.

С телеэкрана на нее уставилось изображение мертвого ведущего, глаза которого были пустыми и черными. Эмили не сомневалась, что у нее точно такие же глаза. Она несколько минут выдерживала этот взгляд, потом выключила телевизор и потащила свое несчастное усталое тело в спальню.

Проходя через кухню, Эмили бросила взгляд на красное пятно, оставленное телом Натана, и кровавые брызги на столе. Она слишком устала, чтобы что-то делать с этим прямо сейчас; уборка подождет до завтра. Эмили добрела до спальни и рухнула на кровать прямо поверх пледа.

Через минуту она уже спала. К счастью, ей ничего не снилось.