Лунные бабочки - Александр Экштейн Страница 14

— Капитолина Витальевна, я, конечно, приложу максимум усилий, чтобы сегодня оплатить арендуемую мною виллу…

— Ты думаешь, я буду пробивать аллилуйю (выражать восхищение) по этому поводу, Саша? — одернула его Капитолина Витальевна. — Это тебе чесать щи, а мне деньги нужны. Не будет, — Капитолина Витальевна хмыкнула, — нарвешься на до-ре-ми-до-ре-до.

— На мой взгляд, неразумно требовать деньги в столь теплое время года, Капитолина Витальевна, наиболее эффективно такое требование в промозглый и слякотный месяц, похожий на декабрь…

— Гони деньги! — ткнула в сторону Саши Углокамушкина сигарету Капитолина Витальевна и, приподнявшись на цыпочки, заглянула через его плечо в глубь флигеля. — Это что там у тебя за морковка в гостях?

— Я еще не выяснил, — с досадой посмотрел на нее Углокамушкин, — вы так внезапно вторглись в арендуемые мною пенаты, что я прямо не знаю.

— Ладно. — Капитолина Витальевна порывисто развернулась и пошла к своему дому в глубине двора за кустами сирени. Остановилась посередине дорожки и, повернувшись к Саше, вновь ткнула в его сторону сигаретой: — Сегодня вечером — бабки за три месяца. Если не тугой, то поймешь, что я не шучу.

— О йес, — поклонился Саша, — мне призрак замка Моррисвиль обещал сегодня много тысяч золотых экю.

— Ну-ну, — усмехнулась элегантная квартиросдатчица, — мне без разницы, лишь бы экю были реальными.

Черт, она настроена серьезно, выгонит без раздумий. А что, если…

— Капитолина Витальевна! — позвал Саша «мисс экстравагантность». — А что, если я вам услугами оплачу?

— Какими это услугами? — вполне угрожающим и вполне заинтересованным голосом спросила остановившаяся Капитолина Витальевна и добавила: — По-моему, ты вплотную подошел к моменту, после которого наступит твое изгнание с применением физического насилия.

— Да нет, — махнул рукой Саша, — не то, что вы подумали.

— Я ничего не подумала, — весело расхохоталась Капитолина Витальевна, слегка порозовев лицом, — гусь ты лапчатый. Говори скорее, что там у тебя.

— Я обладаю даром ясновидения, — сказал Саша Углокамушкин, скромно потупившись.

— Кому это ты пытаешься вкатить телегу, а, перец? — Капитолина Витальевна с интересом посмотрела на Углокамушкина. — Эту байку ты лучше своей морковке рассказывай, а мне надо только сгрести деньги, и не на пиво, как тебе, а просто на то, чтобы на еду хватало.

— Я обладаю даром ясновидения, — серьезно и торжественно повторил Саша. Лицо его побледнело так, что Капитолина Витальевна испуганно прижала ладонь к губам. — Я могу увидеть прошлое и будущее, — не унимался Саша, — я даже могу видеть дороги умерших.

Было, было что-то такое в голосе Саши Углокамушкина, что насторожило бы даже самого циничного скептика. Даже Капитолина Витальевна, провинциально-концептуально-андеграундная джазвумен маньеристского акцента, склонная к лесбийским методам общения в минуты депрессии — мужчинами она интересовалась лишь в благополучные периоды жизни, — даже она почувствовала в его утверждении необъяснимые всплески истины.

— Это же горбыль, Саша? — неуверенно предположила она, но тут же взяла себя в руки, насмешливо прищурилась и присоединила к первому вопросу второй: — Ну а мне зачем париться по этому поводу? Не хочу крошить батон, но мне по фигу твои прогулки с покойниками. Тебе двадцать три года, а ты только прибарыживать шушер на ночь можешь, что говорит о том, что ты обыкновенный лошара и кидала, а это мне вынимает мозги и неинтересно.

— Знаете что, Капитолина Витальевна, — разозлился Саша, — я говорю о ясновидении, но не говорю о том, что не расплачусь с вами сегодня. К тому же ваш фашн-сленг мне не понятен, я говорю только по-русски, московский не изучал.

— Настоящий московский язык уже в коме, — остановила его Капитолина Витальевна, — он умер вместе с последней арбатской бабушкой. Ладно уже, — вдруг успокоилась она, — раз сегодня я бабло сгребу, то и нечего перетирать эту тему. До вечера, ясновидящий. — Она красиво улыбнулась. — И было бы кульно, если бы ты называл меня Капой.

Капитолина Витальевна, словно спохватившись, заспешила, а Саша, неожиданно восхитившись, смотрел ей вслед, пока она не скрылась в доме, и отчетливо понимал, что никакая она не Капитолина Витальевна, а Капа, интересная и талантливая женщина. И будто в ответ на его прозрение, Капа открыла створки окна в спальне и застыла в проеме все в том же халате, но уже в широкополой шляпе вишневого цвета и с саксофоном в руках.

«До-о, — поплыл чистый звук в сторону Саши, — ре-ми-до-ре-до-о…» Саша знал, что именно так профессиональные музыканты посылают друг друга куда подальше.

2

«Не будь я Саша Углокамушкин, если не говорю правду. Никто не верит, что я обладаю ясновидением. Всем надо денег, пророки никому не нужны. Мне, кстати, тоже деньги нужны. Как говорил великий О'Генри, «если вам нужны деньги, то их нужно взять у людей». Блин, люди. Но только не сейчас, башка как у Ленина — озабочена социальной справедливостью плюс каждому капиталисту по электрическому стулу. Пойду посмотрю, кто это всю ночь возлежал со мной на одном ложе, неплохо было бы увидеть там когда-нибудь Капу. Как я раньше ее не замечал?»

Саша Углокамушкин вошел в комнату и в задумчивости остановился возле разложенного дивана-кровати, глядя на девушку, укутавшуюся в одеяло. Подопечная «братьев» Рогонян по кличке Крейсер Аврора. Саша с интересом похлопал ладонью по ягодицам девушки и, когда она открыла глаза, сухо спросил:

— Я что, за тебя бабки белобрысым армянам платил?

— Нет, — девушка перевернулась на спину, — я с тобой из благодарности пошла.

— Ты что, головой стукнулась? Я ничего не помню, было что между нами?

— Все по нулям, — прикрыв ладонью рот, зевнула Аврора. — Я тебя довела, уложила, раздела и сама спать легла.

— Понятно. — Саша снял брюки и лег рядом с девушкой под одеяло. — Расскажи, о какой благодарности ты со мной говорила. Если это так, то нельзя ли отблагодарить деньгами?

— О деньги, — потянулась в постели Аврора. — Можно и деньгами. — Она взяла со стула сумочку, вытащила пачку денег и, отсчитав десять пятисотрублевок, протянула Саше: — Это благодарность.

Саша взял деньги охотно и одобрительно похлопал девушку по щеке.

— Это на время, — объяснил он свое альфонство. — Я тебе в два раза больше верну. Мне срочно нужно с хозяйкой расплатиться. Спасибо за благодарность, а теперь давай вернемся к любви.

— Ну давай, — легко согласилась Аврора, — куда же от нее денешься!

3

«Все бы хорошо, когда бы не хотелось лучшего. Интересно, какую такую благодарность я заслужил от симпатичной овцы из стада Рогонянова? Надо вспомнить вчерашний день, кадр за кадром», — думал Саша Углокамушкин, пока Крейсер Аврора ходила обнаженной по флигелю, с интересом рассматривая предметы быта, отягчающие жизнь Саши Углокамушкина.