Зейнсвилл - Крис Сэкнуссемм Страница 14

Давай-Давай и так знала, что будет дальше. Собак съедят, ее изнасилуют. Или, может, наоборот. Случайный снаряд подбил байк Гермеса, и альбинос кувырком вылетел из седла, чтобы приземлиться на колени Чистотцу. От удара из кармана пальто выпали деньги, данные ему Аретой. Во тьму туннеля полетели банкноты.

— Эй, чувак, — крикнула Чистотцу Давай-Давай. — Знаешь, мать твою, сейчас самое время!

Голос донесся к нему будто сквозь облако огня. Он не видел, как исчезли деньги, он ощущал только вес оглушенного ребенка у себя на коленях и запах страха собак. А затем за спиной вновь загудела турбина «роя», и он поймал себя на том, что поет…

Как летучая мышь из Ада,

Кроме тьмы, ничего не надо

Как она, поутру улечу без следа

Я исчезну, растворюсь без следа. [27]

Слушая гудение турбины, Давай-Давай приготовилась: сейчас разорвет на части. Но когда собаки не разлетелись в кровавые клочья, а ее саму не пронзила боль, она обернулась через плечо и увидела: стена шрапнели гонится за санями, но никак не поспевает. Понемногу злобное облако потеряло скорость и попадало безобидными конфетти, по которым пронеслись, не веря своим глазам, люди-скелеты. «Срань господня!» — подумала Давай-Давай.

— Круто, чувак… А еще что-нибудь умеешь?

Сквозь кислотный туман Чистотец поглядел на ребенка у себя на руках. Потом его вдруг захлестнуло страдание. На глазах у потрясенной Давай-Давай спина седока вспыхнула огнем (девушка поскорей залила его из мини-огнетушителя, который всегда носила с собой), но сперва ее прошил ужасный жар. Потом необъяснимая прохлада. Она оглянулась посмотреть, насколько близки преследователи, и тут все фигуры утратили вещественность. Они уже не были раскрашены под скелеты, они сами стали скелетами. Их машины словно бы превращались в окаменелости и распадались в пыль, их тела блекли в бестелесные татуировки, исчезавшие как завиток дыма из дула старинного пистолета, оставляя — словно подношения варваров — мусор пирсинга.

А собаки все тянули упряжку, и никакого уханья очередей или выстрелов за спиной — и так до самой Сорок второй улицы. Ни одна банда их не подстерегала: ни Мужчины-Гиены, ни Девки-Кураре. Стояла жутковатая тишина, нарушаемая лишь шумом одинокого мотоцикла. К тому времени, когда они прибыли к своей цели, очнулся Гермес. На голове у него вздулась большая шишка, но, когда он выбирался из коляски, Давай-Давай не заметила у него ни серьезного кровотечения, ни колотых ран. Еще удивительнее было то, что на пальто Чистотца даже подпалин не осталось.

— Как это тебе удалось? — спросила она, но Чистотец не ответил.

«Галлюцинации, мать твою», — подумала Давай-Давай. Но приближающийся байк был вполне реальным. На нем — Дюймовочка с застрявшей в шлеме взрывчатой стрелкой из духового ружья и с раной на ноге от тридцать второго калибра, кровавой розой расцветающей на завязанном наспех бинте.

— Куда они подевались? Где эти сукины дети?!

Выкарабкавшись из коляски, Чистотец рухнул наземь.

— Вот черт! — выплюнула Дюймовочка. — Сам он недотянет. Взваливай его на себя. Надень очки. Все подумают, он под кайфом.

Наверх они поднялись в проулке возле Восьмой авеню. Если не считать Форта Торо, Давай-Давай не бывала на поверхности с тех пор, как ее приютили сатьяграхи, но тем не менее безошибочно потащила Чистотца мимо складных столов китайских закусочных в здание автовокзала. Глаза у него вылезали из орбит за малахитовыми стеклами в очках Дюймовочки.

— Шестой терминал, — сказала она, глянув на табло. — Отходит через две минуты.

Найдя билет Чистотца, она отдала его Дюймовочке для сканирования, а после затолкала назад в карман пальто. К тому времени Чистотец уже пришел в себя.

В толчее балинезийских танцовщиц и сдавленных цыпочек Чистотец отвернулся. Мимо важной походкой прошла эйдолон Тринидад Слейд, гипермодель почти семифутового роста — голая, но с оцелотом на поводке, — она рекламировала духи «Разврат». Шагнув прямо сквозь нее, он забрался в автобус, ностальгично оформленный под пятидесятые годы. Пройдя в хвост, он нашел последнее свободное сиденье.

— Добро пожаловать на «Грейхаунд Америка»! — объявил автобус. — Сегодня наш маршрут будет проходить по Северному Коридору Автоматической Навигации. Пожалуйста, примите к сведению, что в целях вашей безопасности главный салон контролируют видеокамеры, а в туалетах установлены сенсоры. А теперь откиньтесь на спинки сидений, расслабьтесь… «Грейхаунд» отправляется!

Чистотец почувствовал, как завибрировал двигатель, когда управляемый через спутник автобус неспешно покатил к выходу. Потом он увидел фигурку: маленького негритенка с призрачно бледным лицом. Мальчик поднял руку, а за спиной у него вспыхнули колоссальные эйдолоны Таймс-сквера, осыпая его статикой и проливным дождем пустой информации, известной как «хромовый шум».