Дальние берега времени - Фредерик Пол Страница 14

Я не очень обрадовался, увидев старых знакомых, но Пиррахис даже не взглянула на них. Осторожно опустив меня на землю, она сказала:

— Подождите, Даннерман. Я посмотрю, здесь ли Джабертаприч.

Я остался стоять на влажной, колючей траве, посматривая по сторонам. Ничего особенного: несколько низеньких плетеных скамеек, с полдесятка небольших деревцев с ярко-желтыми цветами. Вот, пожалуй, и все. Хотя «рождественские елки» не обращали на меня никакого внимания, занятые своим делом, их присутствие действовало мне на нервы. Чтобы не мозолить им глаза, я зашел за угол большого дома. Осмотревшись, я поднял голову и увидел, что на меня смотрят. С балконов, высунув головы на длинных шеях, за мной наблюдали три или четыре хорша. Я помахал рукой, но вместо ответа они торопливо спрятались, хотя так и не перестали смотреть на диковинного гостя.

Оказавшись в поселке, я сразу сказал себе, что должен глядеть во все глаза, чтобы не упустить потенциально ценную для Бюро информацию, могущую пригодиться, когда я вернусь («если» я уже не допускал). Однако ничего такого, что можно было бы отнести в разряд интересных сведений, поблизости не наблюдалось.

Тогда я сделал то, что представлялось возможным. Откуда-то донеслось нестройное хоровое пение. Оглядевшись, я понял, что его источник находится в плетеном каркасе, вероятно, исполнявшем функцию детского сада. Около десятка детишек-хоршей распевали, пританцовывая и более или менее грациозно покачивая шеями и руками. Два самых маленьких ребенка не танцевали, а лежали на спинах в крошечных плетеных корзинах, подрагивая конечностями и издавая писклявые звуки. Всем представлением руководил взрослый хорш. Судя по наличию молочных желез — женщина.

Завидев меня, она быстро вышла вперед, встав между мной и своими подопечными, и вытянула шею, словно принюхиваясь.

— Кто вы? — требовательно спросила женщина-хорш. Вопрос был не такой уж легкий, но прежде чем я успел сформулировать ответ, она дернула шеей. Получилось похоже на кивок.

— Да, вспомнила. Вы новый любимчик Джабертаприча.

Я промолчал, переваривая употребленное ею словечко. Впрочем, она и не дала бы мне возможности ответить.

— Пожалуйста, уходите. Вы отвлекаете детей, а им надо готовиться к выступлению перед Великой Матерью. — Голос ее звучал настойчиво и безапелляционно, жесты выглядели убедительно.

Она была права. Дети остановились, забыв о том, чем занимались, и во все глаза уставились на меня. Я извинился.

— Мне очень жаль, что помешал вам. Я дожидаюсь Берта… То есть Джабертаприча.

— Вам нельзя здесь находиться, — сердито заявила женщина. Я бы, может быть, и поспорил, но тут увидел двух хоршей, вышедших из-за угла дома. Похоже, они не спешили: разговаривали, даже не глядя в нашу сторону и, к чему я уже почти привык, почти касаясь друг друга шеями. Судя по всему, эти хорши осматривали какие-то детали строения.

Что-то в них показалось мне непривычным. Я присмотрелся повнимательнее и понял: дело в одежде. Хоршам, похоже, очень нравилось украшать свои животики, но все делали это по-разному. У Берта, как и у стоявшей передо мной учительницы, роль украшения выполняли кружочки цветной расшитой ткани. У этих двоих, как и у женщины, приходившей в тюрьму, на животах висели металлические тарелочки, отливавшие серебристым блеском.

Добрых чувств к хоршам с железками я не испытывал, но они, вроде бы не заметив меня, прошли мимо, а я счел за лучшее остаться в тени и, вежливо кивнув учительнице, постарался потихоньку убраться.

Когда Пиррахис нашла меня, я рассматривал стоявшие на площадке трехколесные велосипеды, сделанные из подручных материалов.

— Вот вы где! Вам нужно было остаться на месте, — пожурила меня Пиррахис. — Пойдемте. Великая Мать вызвала Берта к себе. Я отведу вас в комнату, где его можно будет подождать, а сама схожу за продуктами и кое-какими вещами для себя. Никуда не уходите.

В плетеном доме плетеным было все: стены, полы, лестницы, ведущие на верхние уровни. Каким же нужно быть умельцем, чтобы возвести такую громадину из столь сомнительного материала.

— Должно быть, хорши очень хорошие инженеры, — заметил я, отдуваясь.

Пиррахис озабоченно посмотрела на меня.

— Конечно, это же хорши. А с вами все в порядке? Может быть, мне отнести вас наверх?

Я покачал головой, не желая демонстрировать свою слабость. Кроме того, ступеньки уже прогибались под весом моей спутницы, жалобно поскрипывая, и мне казалось, что нашего общего веса они не выдержат.

Лестница, по которой мы поднимались, шла по внутренней стороне дома, между балконами, и несколько хоршей, оторвавшись от дел, с любопытством посматривали на, очевидно, редких гостей. Позади осталось три пролета, и я уже выбивался из сил, когда Пиррахис остановилась, подождала меня и открыла дверь, представлявшую собой толстую плетеную ширму.

— Здесь вы и подождете, — сообщила она.

Комната ничем не походила на стерильные камеры, в которых меня допрашивали «рождественские елки». Она вообще отличалась от всего, что мне когда-либо приходилось видеть.

— Выглядит неплохо, — вежливо заметил я. — Приятно, что у них нашлась свободная комната.

— У них очень много свободных комнат, — грустно сказала Пиррахис. — Из гнезда Великой Матери остались очень немногие. С вами ничего не случится, если я оставлю вас одного? Это ненадолго, потому что Джабертаприч скоро вернется. — Она явно пыталась меня успокоить. — Вы здесь в полной безопасности. Если что-то потребуется, позовите — кто-нибудь придет. Только ничего не ешьте до моего возвращения. Я принесу подходящую пищу.

Давно уже никто не проявлял обо мне такой заботы, и я невольно рассмеялся.

— Спасибо, мамочка. Можешь идти. Правда. Ступай же!

Она ушла. Но едва я приступил к осмотру нового помещения, как плетеный пол снова завибрировал от ее тяжелых шагов. Я повернулся к двери — Пиррахис стояла у входа с большим глиняным горшком.

— Это на случай, если вам понадобится облегчиться. — Она вздохнула. — А теперь я ухожу.

Комната, отведенная мне хоршами, была размером примерно три на четыре метра. Какие-либо украшения отсутствовали, если не считать того, что внутренний рисунок плетения отличался от внешнего — в нем присутствовали прутья другого цвета. В результате получилось нечто вроде абстрактного гобелена. С внешней, более темной по тону стороны прутья были обмазаны глиной, вероятно, для придания большей прочности. Из того же материала была и балконная дверь, остававшаяся приоткрытой. Выглянув, я увидел возделанные поля, которые начинались сразу за домами. Между полями бежала река. Наверное, та же самая, которая проходила и по старому поселку. В нескольких местах над рекой висели выпуклые мостики, похожие на те, что можно увидеть в японских садах. Странно, но обработаны были не все поля — некоторые явно заросли сорняками.

Ничего больше я с балкона не увидел, потому что оставался там недолго. Взрослый хорш весит примерно столько же, сколько и человек, и строители наверняка предусмотрели некоторый запас прочности, но под моим весом балкон угрожающе прогнулся, так что я поспешил вернуться в комнату. И тут мне бросилось в глаза то, чего я раньше не заметил: с внешней стороны балконную дверь покрывала бледно-лиловая плесень. На Земле любой хозяин квартиры немедленно соскреб бы эту гадость. Неужели хорши такие неряхи? Мне в это не верилось. Вероятно, плесень сохранили по какой-то непонятной мне причине.