Рейдеры - Михаил Алексеев Страница 14

Фомичев и Никодимов сидели в удобных креслах на верхней палубе княжеского парохода, который возглавлял караван судов, везших из Смоленска последние подразделения княжеского войска. Обстановка была абсолютно неофициальная, поэтому они одеты были в летние светлые костюмы той эпохи, из которой пришли. Дым парохода относило куда-то в сторону, и ничего не мешало им наслаждаться прекрасным весенним солнечным днем и видами первозданной красоты Средней полосы.

–Жаль, коньяк закончился. Очень жаль! Как-то мне этот самогон уже приелся,– выпив очередную чарку и закусив соленым огурчиком, прокомментировал Никодимов.

–Не кощунствуй! Это не самогон. Чистый спирт, разведенный водой и настоянный…– Фомичев взял бутылку и покрутил ее, разглядывая,– …на дубе. А насчет коньяка – винограда здесь нет. А потом дай тебе коньяк – захочешь лимончик или шоколад. И где их взять? А это практически водка. Просто я ее привкус не люблю, и мне делают эту настойку, не прогоняя через угольные фильтры. Посему вкус водки отсутствует. И соленые огурчики, а также квашеная капустка к этому напитку – как раз в тему.

–Ты прав, захочу! Факт! Человеку это свойственно – хотеть все больше и больше. И к качеству спирта у меня претензий нет. Просто вот блажь такая – в той жизни я предпочитал коньяк.

–Это не самая большая проблема, общая для нас всех и для тебя в частности. Ведь так?

–Так! Слушай, Сергей Владимирович, давно хотел спросить, но вопрос интимный, и я стеснялся.

–А сейчас осмелел?

–Ну, так наш национальный напиток имеет такое побочное свойство.

–Ну, спрашивай.

–А как ты с тремя женами управляешься?

–Ты никак решил тоже тройку с бубенцами завести?

–Нет. Пока нет. Чисто спортивный интерес.

–Знаешь, я в той жизни это дело любил. А тут вообще такой сперматоксикоз поймал, что будь у меня свободное время – рехнулся бы. С Лизой, когда все началось – по три раза в день получалось. Утром перед уходом на работу или службу. Не знаю, как назвать то, чем я занимаюсь. В обед, ну и, естественно, ночью. Причем месячные меня не останавливали. Ну, мы же взрослые люди – можно ведь по-всякому. В общем, как она мне позже рассказала, подумывала уже как-то решить то ли с любовницей для меня, то ли с наложницей. Собственно, поэтому она так лояльно к литовкам и отнеслась. Тут же просто идеальные условия для мужиков-жеребцов. Чистый воздух, экологически чистая еда с упором на мясо, ежедневные тренировки и войны. А знаешь, как адреналин способствует желанию? Не было бы маленьких детей, я бы кого-нибудь из жен на войны таскал. А так вот мучаюсь сейчас. Но приеду… всем трем отомщу! И не по одному разу!

–Кстати! Об адреналине. Ты почему мне не разрешаешь ходить в бой? Я, конечно, уступаю многим, а тебе в частности, но не совсем же я безнадежный! Федор говорит, вполне могу в строю работать.

–Каждый должен заниматься своим делом! Я хожу в бой, потому что тут время такое. Мне положено. Без этого сейчас никак. А тебе – необязательно. У тебя другая работа, и мне тебя заменить некем. И главное, если со мной что-либо случится – я должен быть уверен, что вы справитесь, и люди, которых я повел за собой, не погибнут. Вот! И еще – то, что я тебе сейчас сказал, я говорил и Васильеву. А он, в отличие от тебя, практически вообще из Вязьмы не вылезает.

–Ты в нем уверен?

–Я его знаю хрен знает с каких времен. Ну, ты в курсе. Наверняка информацию и о нем собирали. Так вот, что хочу сказать о Васильеве – это настоящий правильный советский мент! Такие не предают. В девяностые это много значило! От них МВД усиленно избавлялось, а потом и вовсе стало полицией. Помнишь фильм «Место встречи изменить нельзя»? Вот Васильев скорее романтик Шарапов, нежели профессионал Жеглов. Он не мог пойти на подлог. Разговор у нас зашел на интересную тему, поэтому в свою очередь хочу спросить тебя. Сам-то что думал, когда тут оказался?

–Мысли разные были. Были и такие: попытаться занять твое место. Признаюсь! Но для этого нужно было разобраться во всех тонкостях взаимоотношений в твоем окружении. А когда разобрался, понял, что это не мой уровень. Я служака! Задачу поставили – выполняю. Хорошо выполняю! Но этого, чтобы управлять анклавом – сиречь княжеством,– недостаточно. Нужна харизма! Здесь без нее никак. А у меня с этим делом плохо. Для оперативника это скорее недостаток, чем достоинство. Опер должен быть серым, незаметным и сливаться с массой. А когда ты светишься в толпе, как новогодняя елка – делу конец. И вот тут я понял, что наш шанс – это ты. Тебе харизмы не занимать! Ты – на своем месте. А я могу только помогать в меру своих сил и знаний. Иначе тридцать лет нам тут не протянуть.

–А что ты своему начальству скажешь, когда все закончится?

–Сначала нужно прожить эти тридцать лет! И начальство там будет уже другое. Да и вообще неизвестно, что там будет. Поэтому буду жить здесь и сейчас. И скажу честно – я благодарен судьбе за этот шанс новой жизни! Я тут живу во всю ширь своей души! Именно живу! Поэтому – похрен мне, что там думает начальство.

К столу подошел капитан парохода.

–Сергей Владимирович, вас Васильев по связи вызывает!

–Да? Странно! Ну, пойдем, узнаем, что там за новости.

Фомичев поднялся и не торопясь двинулся в рубку капитана. Никодимов поглядел ему вслед, потом залпом допил настойку, поднялся и, хрустя огурчиком, отправился за князем. Зайдя в рубку, князь принял протянутую капитаном трубку КВ-радиостанции.

–На связи Фомичев! Прием!

–Сергей Владимирович, здравствуйте!– В голосе Васильева слышалось напряжение, и в душе Фомичева шевельнулось беспокойство.

–Здравствуй, Александр Викторович, что случилось?

–Только что пришло сообщение из Наус Местаса… черт! Не мог Гинтовт назвать свой город привычно – Вильнюс там или Каунас.