Рядовые Апокалипсиса - Борис Громов Страница 14

До места назначения добрались без происшествий. Остановив УАЗ возле небольшого скверика перед тем самым жэком, Юра выгрузил свою «бригаду-ух!», открыл своим ключом прилепившуюся к стене дома будку с инвентарем, в которой кроме лопат-метел хранились еще и оранжевые жилеты дворников. Необходимая штука! Потому как не трогают милиционеры людей даже самой неславянской наружности, если те заняты созидательным трудом и обряжены при этом в ярко-оранжевую жилетку или спецовку со светоотражающими полосами и надписью «Муниципальный округ такой-то, жэк номер №»… Народная примета, блин.

Экипировав и «вооружив» уборочным инвентарем свой «личный состав», Юра быстренько провел экспресс-инструктаж из серии «далеко не уходи, если милиция подойдет – не беги, а сразу мне звони» через своего «штатного толмача». Сам Пак вьетнамского не знал, а «зайцы» не говорили по-русски. Толмач же когда-то учился в «Лумумбарии» [22], где неплохо выучил русский. Звали его Бам Ван Донг, но Пак, чтобы не ломать себе язык, «перекрестил» его в Ваню. Ваня-Ван Донг не возражал. Он не знал старую русскую поговорку «Хоть горшком назови, только в печку не ставь», но интуитивно был с такой постановкой вопроса согласен.

Оставив Ваню Донга за старшего, Юра отправился домой спать. Правда, по дороге надо было сделать еще одно небольшое дельце: закупить «доппаек» для «зайцев». Эх, блин, еще три-четыре месяца назад достаточно было бы заехать на «подшефный» рынок, и тамошние торгаши все необходимое предоставили бы бесплатно. Но Жмыхов еще не остыл, а потому приходится за все платить своими, кровными. В принципе, сделать это можно и поутру, но много ли работающих магазинов в семь часов утра? Проще сейчас. Притормозил у первого же попавшегося на пути мини-маркета, улыбаясь, немного полюбезничал с симпатичной молодой продавщицей, взял две литровых бутылки дешевой водки, пару банок маринованных огурчиков, хлеба и несколько упаковок самой простенькой колбасной нарезки. Все, программа-максимум на вечер выполнена, пора домой, баиньки.

А вот баиньки как раз и не получилось… В половине пятого утра, на полтора часа раньше будильника, запиликал на тумбочке мобильник. Юра со стоном протянул руку, подхватил уже готовую свалиться с лакированной столешницы вибрирующую трубку и поднес ее к уху. Спать резко расхотелось: Ваня Донг, отчаянно путая русский с вьетнамским, испуганной скороговоркой лепетал, что дела плохи. По его словам выходило, что примерно через час после того, как Пак уехал домой, в нескольких кварталах от жэка что-то сильно грохнуло. Донг уверен, что это был взрыв. Но рвануло далеко, и он решил, что их происшедшее не касается. А вот несколько минут назад буквально в соседнем переулке два милиционера застрелили какого-то мужчину. С чего все началось, Донг не видел, он, привлеченный шумом и криками, выглянул из-за угла в тот момент, когда один из милиционеров стрелял в лежащего на земле мужика из пистолета. Причем стрелял несколько раз. Теперь вся бригада сидит в скверике возле жэка, и очень просит Юру приехать за ними как можно быстрее.

Пак громко выругался, быстро, будто в армии по команде «сорок пять секунд – подъем!», оделся и выскочил на улицу. До самой Москвы «буханка» летела стрелой, ревя движком так, будто собиралась взлететь. Каким чудом Юре удалось избежать встречи с доблестными инспекторами ГИБДД, он и сам толком не понял. Но факт остается фактом, доехать удалось быстро и без проблем. Перепуганные «зайцы», сбившись в кучку, ждали его возле жэковской бытовки. Пак загнал вьетнамцев в уазик, быстро убрал метелки-лопаты и прочее в будку и, усевшись на водительское сиденье, оглянулся на сидевшую тихо, будто мыши, бригаду.

– Ну, чего притихли? Молодцы, все сделали правильно!

С этими словами он передал Ване Донгу пакет с водкой и закуской и вскрытую упаковку одноразовых стаканчиков:

– Угощайтесь, заработали!

Донг полушепотом перевел «зайцам» сказанное Юрой. На узкоглазых лицах стали проступать несмелые улыбки: босс не сердится и даже про угощение не забыл, значит, все в порядке. И только тут Юра заметил, что у одного из вьетнамцев правая щека немного испачкана чем-то, похожим на размазанную кровь.

– Что с ним? – спросил он у Донга.

Тот повернулся к испачканному, и они несколько секунд обменивались непривычными уху русскоязычного, несмотря на фамилию, Пака чирикающими фразами. Потом Донг снова обернулся к Юре:

– Нициво. Говорит – криса покусаля. Из мусарнава бака вылезля и покусаля. Савсем не больна, говорит.

– Ясно. Так, ему, как пострадавшему, водки – двойную порцию. Для дезинфекции!

Донг снова зачирикал, а укушенный заметно повеселел. С тем и поехали назад в Ивантеевку. Трупа в переулке уже не было, зато выезд на Автопроездную улицу, по которой Юра спокойно проехал вчера вечером, сейчас был перекрыт помаргивающей проблесковыми маяками машиной ДПС. Пришлось ехать в объезд, вокруг парка. Хотя спешить теперь уже особо нечего. А чего уж там у ментов приключилось, Паку было глубоко плевать, пусть сами о своих проблемах думают.

В Ивантеевке они были уже к шести часам утра, но въехать на машине на территорию фабрики не получилось. Что-то там опять случилось с электромотором, открывающим ворота. Вечно его коротит и как всегда – не вовремя! Пора уже заменить. Остановив «буханку» перед проходной, Юра вылез из машины сам и велел выбираться вьетнамцам. Укушенного совсем развезло с двух стаканов водки: он с трудом передвигал ногами и шел только благодаря Ване Донгу, который придерживал его под локоть. Проходя через «вертушку», он вдруг остановился и, несколько раз судорожно икнув, рыгнул прямо себе под ноги. Прощебетав что-то, видимо извинения, слабым голосом он, по-прежнему поддерживаемый Донгом, поплелся к дверям заводского корпуса. Пак, взяв ключи, пошел следом.

Уже на втором этаже, перед открытой дверью, он дал Ване последние указания:

– Этого уложите спать, завтра, пока в себя не придет – не трогайте. Если вдруг ему плохо станет – звони мне, привезу доктора. А то крыса – зверь такой… Мало ли какой заразой наградит…

Закрыв вьетнамцев, Юра пошел назад к машине. В узеньком коридорчике возле «вертушки» уже елозил шваброй по полу один из подчиненных Степаныча.

– Что, ПХД [23]у вас? – беззлобно усмехнулся Пак.

– Да ну тебя! – отмахнулся охранник. – Надо было этого твоего «узкопленочного» убирать за собою заставить!

– Да ладно тебе, сам видел, хреново ему. Азиаты, блин, ни фига пить не умеют! И тяпнул-то два стакана, а накрыло так, как нашего русского с литрухи не накроет.

– Это ты, что ль, русский? – хихикнул вдруг охранник, отставив швабру.

– Но-но! – шутливо погрозил ему пальцем Юра. – Это что за фашистские и ксенофобские высказывания? Где твой интернационализм, юноша?