Планета кошек - Бернард Вербер Страница 14

– Титан, приговоренный к вечной муке: орел бесконечно клюет его печень, печень вырастает снова и снова, и пытке нет конца, – качает головой француз.

– Мы хотели, чтобы разрушение крысиной печени, одного из самых уязвимых органов, обгоняло ее способность к регенерации. Я «переписала» ДНК подопытной свинки и вывела мутацию, при которой клетки печени не восстанавливаются. Потом я извлекла мутировавшую ДНК и прикрепила ее к простому вирусу гриппа. Мы заразили этим гриппом нескольких крыс и выпустили их. Они чихают и распространяют вирус, что приводит к мутации ДНК у новых зараженных.

– Вы изобрели эпидемию гриппа, чтобы уничтожать печень крыс, я правильно поняла? – резюмирует Натали.

– Крысы погибали, не определяя убивающее их вещество, потому что это их собственная ДНК.

– И как, получилось?

– Крысиная практика карантина заболевших уже не давала результата. Выжившим пришлось покинуть Манхэттен.

– Именно тогда университет Нью-Йорка, поддерживавший связь с французским университетом Орсе, сообщил, что нашел эффективное решение, – припоминает Роман.

– Да, – подтверждает Эдит, – но компьютерный вирус «БОГ СИЛЬНЕЕ НАУКИ», запущенный религиозными фанатиками, поразил Интернет и нарушил связь между Штатами и Францией. Мы не смогли разъяснить наш протокол по изготовлению универсального ратицида…

– Теперь понятно, почему мы поверили в ваш успех… – вздыхает Натали.

– Прошло еще несколько недель, и Манхэттен захлестнула новая волна крыс, обладающих иммунитетом к Прометею.

– Крысы нашли лазейку?

– Да, вследствие чего Нью-Йорком завладели еще более решительные грызуны. Мы попрятались по небоскребам и запечатали все входы на первых этажах. Так создалось человеческое сообщество, живущее только на высоте и не имеющее никакого контакта с поверхностью.

Кот Буковски поворачивается и тихонько спрашивает:

– Мы можем поговорить?

– Ты же видишь, я занята.

У него опадают уши – признак разочарования; я рычу на него, показывая зубы, и он покидает мое зрительное и звуковое пространство.

Я внимательно слушаю разговор Эдит и Натали.

– Мы изобрели подвесной мир. Протянули по воздуху трассы, связывающие живущих в разных башнях. С их помощью люди передвигаются между зданиями в креслах на роликах. Тут главное – не свалиться вниз: попавший к крысам долго не живет.

Вот какая судьба постигла, должно быть, беднягу Пифагора…

– Кроме воздушных трасс мы ввели в действие систему дронов. Это автономные агрегаты с солнечными батареями. Днем, особенно в ясную погоду, происходит их автоматическая подзарядка. Ночью такой дрон может проработать один час.

– Дроны? Дорогое удовольствие для мира, не имеющего возможности спускаться на поверхность.

– К счастью, еще до того как все заполонили крысы, мы забрали из комплекса централизованного распределения посылок сотни дронов. Они радиоуправляемые, грузоподъемность каждого три килограмма.

– С их помощью вы снабдили нас тросами своих зиплайнов…

– Это наш предпочтительный способ транспортировки мелких предметов, а также безопасной работы на расстоянии. Кроме того, в Эмпайр-стейт-билдинг нашлись дроны, которые раньше применялись для ведения телерепортажей. Они оборудованы видеокамерами. С их помощью мы наблюдаем за действиями крыс. Среди них выделены те, которых мы назвали «баронами». Это главари стай. Они крупнее, толще, сильнее прочих. Остальные самцы боятся главарей и выполняют их приказания.

– Бароны? Прямо как в средневековом обществе! – восклицает Натали.

– Однажды наши видеооператоры засекли скопление, состоявшее из одних баронов. В центре находилась толстенная крыса, вдвое превосходившая остальных размерами. Удалось ее заснять.

Эдит показывает на своем мобильном телефоне видео. Я тоже смотрю на маленький экран с плеча своей служанки.

Сначала мы разглядываем все бурое скопище, потом, крупным планом, жирного главаря.

– Знакомьтесь: царь манхэттенских крыс. Как видите, остальные бароны, судя по позам, находятся у него в безусловном подчинении. Мы назвали его Аль Капоне, в честь короля нью-йоркских гангстеров 1930-х годов.

– Маленький конкретный вопрос: в какой башне мы находимся и на каком этаже? – интересуется Роман.

Эдит встает и предлагает подняться на верхний этаж здания. Я следую за людьми.

Вышедших на верхнюю площадку отделяет от бездны невысокая стена. Я устраиваюсь на ней и превращаюсь в слух.

– Мы на Уэст-стрит, в финансовом комплексе. В нем четыре корпуса. У здания напротив, под номером 1, узнаваемая квадратная крыша. Его высота – 176 метров. В нем располагался, среди прочих, банк «Леман Бразерс», потом он обанкротился. Наша башня носит номер 2, она называется Файнэншл Тауэр. В ней 44 этажа, 197 метров. Здесь были офисы «Коммерцбанка» и японского концерна «Номура». В корпусе номер 3, высотой 225 метров, с характерной пирамидальной крышей, работала компания «Американ Экспресс». Наконец, в 152-метровом четвертом корпусе, с крышей из нескольких квадратных ярусов, помещался банк «Мерил Линч». Перед вами бывшее финансовое сердце Нью-Йорка.

Вот это да! Если я не ослышалась, мы находимся на высоте 197 метров!

Я разглядываю окрестности. Наше здание соединено с другими башнями тросами. Чем выше поднимается солнце, тем больше людей перемещаются по ним в разные стороны.

Когда отправная точка выше точки прибытия, они просто скользят вниз. Когда наоборот, их тянут лебедки, вроде тех, что затащили сюда нас.

Свесив со своей стенки голову, я не вижу мостовой – только кишащих крыс.

Гуляющий на высоте ветер ерошит мне шерсть.

Раскинувшийся передо мной американский мегаполис поражает серым лесом прямоугольных деревьев-небоскребов. Какой холодный, темный, геометрический город!

Как можно выжить при такой оторванности от природы?

Без сомнения, ни одна кошка, даже самая ловкая, не смогла бы выпрыгнуть здесь из окна и приземлиться невредимой на все четыре лапы.

И как, скажите на милость, жить, если не касаешься земли?

Эдит продолжает объяснять:

– Есть еще коллектив ученых, работающий над созданием компьютерного антивируса, который восстановил бы связь между уцелевшими людскими сообществами. Мы хотим любой ценой избавиться от крыс и снова связать воедино весь мир. Это вопрос времени и мотивации.

– Сколько на Манхэттене людей? – спрашивает Натали.

– До краха на этом острове жило два миллиона человек. Согласно нашей последней переписи, сейчас осталось всего сорок тысяч.

– Сколько зданий они занимают?

– В Нью-Йорке немногим более двухсот строений высотой сто пятьдесят и более метров. Из тех, что пониже, все сбежали из опасения, что крысы вскарабкаются туда по фасадам.