Зло побеждает зло - Павел Дмитриев Страница 13

… Из номера мы спустились в ресторан ближе к полудню. Хозяева заявляют историю отеля чуть не с окончания Австро-Турецкой войны 1683 года, всего-то триста с хвостиком лет. Обманывают, верно, но потемневшее дерево обшивки стен, монументальные балки перекрытий, каменная кладка первого этажа — все ощущается реальной, а не сувенирной стариной. Хотя ценить подобные интерьерные мелочи тут по-настоящему еще не научились.

Надо заметить, хитрые финские лойеры, оформляя мне визу в Германию, выбрали самый никчемный хостел в Берхтесгадене. Место это вроде как курортное, в глазах пограничных чиновников высокопрестижное. В то же время дешевое, так как делать в расположенном на дне долины городке решительно нечего — в начале декабря холод и слякоть легко губят любую красоту. Даже альпийскую.

До обеда я вдумчиво созерцал прыгающую по камням речку, примечательную исключительно изумительным цветом воды, более всего похожим на разведенную известкой ядреную зеленку. После — посетил местные культовые сооружения, кирху и костел. Полюбовался на роскошный декор, свешивающегося прямо в середку зала распятого Спасителя, пошкрябал ногтем розовый мрамор сохранившихся аж с пятнадцатого века надгробий. Засим с чувством выполненного туристического долга отправился в паб — тренировать в компании бюргеров ключевой европейский скилл: растягивание одной единственной кружки пива на весь вечер.

С утра — это переехал в модную гостиницу "Zum Turken". Вроде всего-то несколько километров в сторону и вверх, но тут на склонах гор уже лежит снег, значит можно кататься на лыжах!

Нечего говорить, что и контингент тут заметно иной… "хотя это не всегда в плюс!", — проворчал я себе под нос при звуках раскатистого многоголосого хохота.

— Кто это? — нырнула под мою руку Марта. — Иностранцы?

— Думаешь? — я на секунду прислушался. — Ба! Да это же англичане!

Первый же взгляд на засевшую в ресторане компанию показал ошибочность догадки — только американцы могут в три пары занять полтора десятка мест. Да еще говорить шепотом, который слышен в соседнем отеле.

— На кой черт кто-то из нас хвастался, что три года учил французский? — потешался один из новых постояльцев над долговязым приятелем, охватившим в притворном раскаянии руками голову цвета топленых сливок. — Тебя здесь все равно ни один официант не понимает!

— Ты и читать-то не умеешь! — не отстала полненькая розовощекая дама, похоже, его жена. — Вчера не смог разобраться во французском меню! Выбрал смердящую тиной курицу!

— То была дичь! И мне понравилось! Кстати, кто ее всю сожрал?! — воздел руки вверх лингвист-самоучка.

— Что мы будем заказывать сейчас? — с коварной вкрадчивостью перебила его дама. — Кроме твоего любимого крепкого Вайсбира, само собой?

В высшей степени светская беседа! Только что делать нам? Устроиться в дальнем углу, стиснув зубы терпеть чужое веселье, утешаясь лишь видом осатаневшего официанта? Прогуляться до ближайшей пивнушки? Или…

Не можешь победить — возглавь!

— Hey guys, how are you doing? Do you need some help? — выпалил я с самой широкой из возможных улыбок. И тихо шепнул на ушко Марте: — Ты, главное, не бойся!

Последнее замечание оказалось очень даже к месту — заокеанские гости затащили нас за свой столик буквально на руках. Сделать заказ? Забудьте! Сейчас все будет! Только расскажите, Иисуса ради, где тут самая высокая гора, самый красивый вид, самый опасный спуск и самое вкусное пиво!

Гида лучше чем моя спутница в этом краю не найти, факт; мне оставалось лишь переводить. Списка достопримечательностей хватило на целых полчаса, дальше разговор плавно свернул на вечные темы: моду, лыжи и рыбалку. Поздний завтрак плавно перетек в обед, кружки пива сменяли друг-друга, Марта начала понимать английский, ее американские визави — немецкий. Я имел глупость обмолвился о побеге из СССР и один из собеседников, не иначе репортер, вытащил блокнот. Пришлось в очередной раз повторять рассказ о своих приключениях.

Только часам к трем поступило чрезвычайно дельное предложение продолжить банкет среди альпийских красот, то есть на свежем воздухе. И тут я услышал пару фраз, которые перевернули мир в моих глазах.

— Дружище, — пихнул один из американцев своего приятеля. — После такого блестящего рассказа мы просто обязаны побывать в Советской России!

— Знаешь, — ответил ему тот, — вот только что сам хотел предложить заскочить на недельку к русским. Где-то, кажется еще на пароходе, мне в руки попадалась рекламная брошюрка. Большевики недавно взялись за ум и сами зазывают туристов в этот, как его там, Ленинград. Как вернемся в Берлин, надо не забыть озадачить агента.

Туристов! В Ленинград! Бля…ь! Какой же я непроходимый идиот!!!

Нужно просто-напросто купить путевку! Сесть на пароход, миновать границу, поселиться в гостиницу. Сходить в Эрмитаж, полюбоваться на Исаакий, прогуляться по Невскому… Закончить то, что не успел тогда, в будущем. Мимоходом заглянуть по злосчастному адресу проспект Маклина, 20 — тому самому, с которого и началось мое путешествие в прошлое. Забрать из тайника на чердаке многострадальный смартфон, он же кладезь поистине бесценной информации. С такими мыслями мое настроение, и без того совсем неплохое, успело скакнуть вверх на триста процентов за те несколько минут, что мы шумной толпой одевались и вываливались из отеля.

Поиск приключений не был долог — местные рекреаторы чуть не битву устроили за американских, потому неизбежно богатых туристов. Первым номером программы стал skijoring, иначе говоря, катание за лошадью на лыжах. Страшно популярный среди местных вид спорта, который успел сгинуть в безвестности задолго до 21-го века. ^[38] Надо сказать, вышло неплохо — визжащие девушки в забитых снежными катышками шароварах, по-детски барахтающиеся в снегу джентльмены, неуклюжие цельнодеревянные лыжи, храп разгоряченных скачкой коней, свист ветра на полном ходу… Как я обходился без этого прошлые две недели?

Потом мы забрались греться в какую-то лавку, полную расписных глиняных кружечек, кожаных шорт, серебряных ромашек-эдельвейсов, ржавых стальные клиньев, альпийских, а может просто альпинистских молотков и веревок. Набив полные карманы сувениров, пошли играть в снежки "все против всех". В разгар битвы откуда-то появилась бутылка Glenmorangie, за ней вторая. Пили а-ля whisky on the rocks, то есть из крохотных карманных стаканчиков, в прикуску с чистейшим снегом. Изрядно осмелев, американки хотели было пойти кататься а лыжах с горы, но осторожная Марта вовремя успела толкнуть идею наема саней. Предложение прошло "на ура".

Щедро подогретая пятибаксовыми банкнотами кавалькада буквально поставила на уши тихий альпийский уголок. Снега выпало еще мало, так что мы без помех проносились по лесным головоломным тропинкам, узким дорожкам, а потом и улочкам Берхтесгадена с боевыми индейскими воплями на языках не менее чем десятка племен; редкие прохожие едва успевали уворачиваться от копыт лошадей. Вслед неслись ругательства, крики, а какой-то сбитый в сугроб недорослик чуть не целый квартал гнался за нами, потрясая тщедушным кулачком над физиономией с усиками а-ля бесноватый фюрер. Пыталась поймать нас и полиция, к счастью, без малейшего успеха — погонщики упряжек в этих краях знали каждый закуток.