В тела свои разбросанные вернитесь - Филипп Фармер Страница 13

Они отошли так, чтобы Казза не было видно, и остановились позади одного из покрытых наростами деревьев.

— Я не хочу, чтобы он был рядом! — первой начала Алиса. — Он — животное, низкая тварь! Пока он находится рядом, я не могу чувствовать себя в безопасности ни одной минуты!

— Вы просили у меня защиты, — ответил Бартон. — И я обеспечу ее, пока вы остаетесь членом нашей группы. Но вам придется мириться с моими решениями, одно из которых заключается в том, что этот обезьяночеловек останется с нами до тех пор, пока он сам этого хочет. Нам нужна его сила и его навыки, которые, как оказалось, очень соответствуют нашему положению. Мы должны стать первобытными людьми, и поэтому нам надо учиться у первобытного человека. Он останется!

Алиса, ничего не говоря, умоляюще посмотрела на остальных членов группы. У Моната подергивались веки. Фригейт пожал плечами и сказал:

— Миссис Харгривс, если вы только можете это сделать, то забудьте все условности вашего времени. Мы сейчас не в высшем обществе викторианской эпохи. И вообще, ни в каком другом обществе, то есть приличном обществе. Сейчас нельзя мыслить и вести себя так, как прежде, на Земле. Вот, возьмите хотя бы то, что вы происходите из кругов, где женщины прикрывали себя от шеи до пяток плотными одеждами и один только вид обнаженного колена был волнующим сексуальным откровением. Однако сейчас вы как будто не испытываете смущения от своей наготы. Вы держитесь столь же уравновешенно и достойно, будто на вас одеяние монахини.

— Мне это действительно не нравится, — кивнула Алиса Харгривс. — Но почему я должна ощущать стыд?! Там, где все голые, никто не голый. Только так нужно воспринимать все происшедшее. И если бы какой-нибудь ангел одарил бы меня любыми одеждами, я бы не взяла их. Я бы стала неуместной, выпадала бы из общей массы. К тому же у меня хорошая фигура. Если бы она была плохой, возможно, я страдала бы больше.

Двое мужчин рассмеялись, и Фригейт сказал:

— Вы просто женщина из сказки, Алиса. Можно вас называть Алисой? Миссис Харгривс звучит так официально, когда вы совершенно обнажены.

Женщина ничего не ответила, отошла от них и скрылась за большим деревом.

— В самое ближайшее время необходимо что-то предпринять для обеспечения надлежащей санитарии. Это означает, что кому-то придется принимать решения относительно политики по охране здоровья и обладать властью для того, чтобы назначать правила и добиваться их выполнения. Как создать законодательные, судебные и исполнительные органы и выйти из нынешнего состояния анархии? — Бартон, казалось, не замечал того, что разговаривает практически сам с собой.

Члены группы были заняты самыми разнообразными делами. Один только Фригейт ответил:

— Займемся-ка лучше более неотложными делами. Что нам делать с этим мертвецом?

Он был почти так же бледен, как и чуть раньше, когда Казз произвел вскрытие трупа кремневым ножом.

— Я уверен, что человеческая кожа, подвергнутая дублению… или человеческие кишки после надлежащей обработки будут намного пригодней, чем трава, для изготовления веревок или ремней. Я намерен отрезать несколько полос. Не хотите ли мне помочь?

Только ветер, шелестевший в листве и стеблях травы, нарушал молчание. Солнце все еще пылало, но пот быстро высыхал на ветру. Не было слышно ни крика птиц, ни жужжания насекомых. Внезапно пронзительный крик девочки вспорол тишину. Ей ответил голос Алисы, и девчушка побежала к ней за дерево.

— Я попытаюсь, — сказал американец. — Но не знаю, смогу ли. Не слишком ли много пришлось нам испытать для одного дня?

— Поступайте, как вам хочется, — заметил Бартон. — Но тот, кто мне поможет, будет первым, кто воспользуется кожей. Вы, возможно, захотите иметь немного кожи, чтобы привязать топор к рукояти?

Фригейт громко икнул и произнес:

— Я иду.

Казз все еще сидел на корточках возле трупа, держа в одной руке окровавленный кусок мяса и забрызганный кровью каменный нож в другой. Увидев Бартона, он ухмыльнулся, показав зубы, покрытые запекшейся кровью, и указал на мясо. Бартон покачал головой. Остальные: Галеацци, Бронтич, Мария Туцци, Филипс Рокко, Роза Палицци, Катарина Капоне, Фьеренца Фиорри, Бабич и Джунта удалились, чтобы не видеть этой омерзительной сцены. Они находились по другую сторону толстенной сосны и тихо перешептывались между собой по-итальянски.

Бартон присел на корточки перед мертвецом и приложил кончик ножа к телу, начав надрез чуть выше правого колена и доведя до ключицы. Фригейт стоял рядом и смотрел. Он стал еще бледнее, а дрожь усилилась. Но стоял он твердо, пока две длинные полосы не отделились от тела.

— Так что? Попробуете? — спросил Бартон и перевернул тело на бок, так чтобы можно было снять другие, еще более длинные полосы. Фригейт взял нож, с кончика которого капала кровь, и, стуча зубами, принялся за работу.

— Не так глубоко, — начал поучать Бартон. — А теперь вы сделали слишком мелкий надрез. Ну-ка, дайте мне нож. Смотрите!

— У меня был сосед, который частенько подвешивал убитых им кроликов у себя за гаражом. Как-то я наблюдал за ним. И одного раза оказалось достаточно.

— Нельзя позволять себе быть таким щепетильным и привередливым, — сказал Бартон. — Вы отныне живете в примитивном обществе. Нужно приспособиться к этому окружению, чтобы выжить, независимо от того, нравится вам или нет.

Бронтич, высокий, жилистый серб, который прежде был управляющим гостиницей, подбежал к ним.

— Мы только что нашли еще один камень в форме гриба. Ярдах в сорока отсюда. Он спрятан за деревьями в ложбине.

Первый восторг Бартона от превосходства над Фригейтом прошел. Ему даже стало немного жаль этого парня.

— Слушайте, Питер, — сказал он. — Почему бы вам не пойти посмотреть на этот камень? Если это действительно так, то нам незачем будет спускаться вечером к реке.

Он передал Фригейту свою чашу.

— Поместите ее в отверстие гриба, но запомните точно, в какое. Пусть и другие сделают точно так же. Удостоверьтесь, что все точно помнят, куда поместили свои чаши. Вы понимаете, что нам нужно остерегаться всевозможных ссор.

Странно, но у Фригейта не было желания идти. Ему казалось, что он своей слабостью как-то опозорился. Он постоял еще мгновение, переминаясь с ноги на ногу, несколько раз вздохнул. Затем, пока Бартон продолжал соскребать остатки мяса и крови с внутренней стороны полоски кожи, он все же пошел прочь, неся в одной руке две чаши, а в другой каменный топор.

Бартон перестал работать, как только американец скрылся из виду. Он мог бы срезать еще полосы и рассечь туловище, чтобы вынуть внутренности. Но сейчас он не мог ничего сделать для того, чтобы сохранить кожу и кишки. Может быть, кора вот этих, похожих на дуб деревьев, содержит танин, который можно использовать вместе с другими материалами для дубления свежесодранной человеческой кожи. Но к тому времени, как он приготовит все необходимые материалы, эти полосы сгниют. И все же, он не зря потерял время. Была доказана эффективность каменных ножей, и он восстановил в памяти знания о человеческой анатомии. Когда он был юношей и жил в Пизе, Ричард Бартон и его брат Эдвард дружили с итальянцами, студентами-медиками университета. Оба молодых Бартона многое почерпнули из этой дружбы, и ни один из них не ослаблял впоследствии интереса к анатомии. Эдвард стал хирургом, а Ричард посетил кучу лекций, как публичных, так и частных. Он очень часто присутствовал на публичных вскрытиях в Лондоне. Но позабыв многое из того, чему он когда-то учился, он начал действовать по принципу «познавать никогда не поздно».