Планета для контакта - Евгений Гуляковский Страница 13

Откуда она? Они сняли с неё все детали, не могла быть готова вторая шлюпка! Но панно горело, и, значит, он ещё может успеть, вот только взрыв, пожалуй, накроет ту, первую шлюпку, в которой сидели сейчас Физик, Доктор и все другие. Все, кто доверил ему свою жизнь. Шлюпка почему-то всё время шла по оси движения корабля. «С ума они, что ли, там все посходили?» Ему пришлось тормозить корабль, выворачивать его в сторону, и некогда было думать о второй шлюпке… Мир раскололся, сверкнуло белое пламя, и всё перечеркнула невыносимая боль…

Пришёл в себя он уже в зале. Пот ручьями стекал по лицу, не хватало воздуха. И первой мыслью мелькнуло: вот, значит, как там всё было… Вот каково было тем, кто на самом деле вывел тогда их шлюпку из-под удара, подарив им эти самые пятнадцать секунд… И сразу же он почувствовал возмущение. Лучше бы тогда помогли… А они вместо этого экспериментируют. Ну хватит! С него довольно! Сколько он прошёл вдоль стены? Кажется, пятьдесят шагов… Вот только… Что «только»? Может быть, это и есть контакт?.. Какой контакт? Это же просто сон, кошмарный сон, надо проснуться или уйти… Ну да, уйти… Не слишком ли логично: уйти из сна, пройдя налево именно пятьдесят шагов? Нет, здесь что-то не то, не бывает во сне такой логики и не может человек анализировать во сне происшедшие события, управлять ими. В обычном сне события наслаиваются друг на друга, а здесь определённо была какая-то логика… Что-то они от него хотели, что-то хотели понять? Или объяснить. Придётся всё же вернуться к этой проклятой двери. Интересно, какой сюрприз приготовит она ему на этот раз? А помочь?.. Ну что же, предположим, они не смогли, не успели…

У двери ничего не изменилось. Всё так же скрипел песок под ногами, так же поблёскивала металлическая ручка. И можно было не спешить. Ничто не выдавало здесь течения времени. Казалось, всё замерло, как в остановленном кадре. Тот же свет, тот же камень, песок и дверь… Практикант решительно повернул ручку. Теперь это был экзаменационный зал… Он огляделся. Копия институтского зала, вернее, его части. Там, где в институте амфитеатром поднимались ряды скамеек, здесь ничего не было. Гладкая, полированная стена из чёрного камня словно закрывала от него всё лишнее, не имеющее отношения к делу. Оставались только кафедра и пульт процессора, на котором во время экзамена можно было смоделировать любую сложную ситуацию. Рядом с пультом процессора виднелся экран, на котором машина выдавала результаты предложенной ей задачи.

Практикант осторожно пошёл к экрану. На пульте процессора не нажималась ни одна кнопка. Это был лишь макет машины, такой же, как каменные деревья в лесу из его сна. Чтобы ещё раз убедиться в этом, Практикант подошёл к кафедре. Тумблеры экзаменационной машины составляли одно целое с пультом. Чего же от него хотят? Что это за экзамен, на котором некому задавать вопросов и неизвестно, кому отвечать? Отвечать, наверное, всё же нужно. Он понимал, что не зря построен специально для него этот зал. Есть в нём свой смысл, уже почти понятный ему, и экзамен всё-таки состоится, если он во всём до конца разберётся. Если разберётся… А если нет?

За преподавательским пультом пёстрая мозаика знакомых рычагов, переключателей, шкал бездействовала, и только сейчас, внимательно осмотревшись и прислушавшись, он понял, какая уплотнённая тишина стоит в зале и как далеко всё это от настоящей Земли… Не распахнётся дверь, не войдёт опоздавший Калединцев и суровый, насмешливый Горовский, тот самый, который учил его когда-то мыслить самостоятельно, не спросит:

«Что такое свобода выбора при недостаточной информации?..» Мёртвый экран экзаменационной машины вдруг полыхнул рубиновым цветом. Всего на секунду. Вспышка была такой мимолётной, что он усомнился, была ли она вообще. Практикант подошёл к экрану… «Нет, здесь только камень. Нечему тут светиться, хотя, если вспомнить камень, у которого я уснул… Кажется, отвлекаюсь. Нужно думать о том, что показалось важным этому ящику… Почему бы им не предложить более простой способ общения? Что за странная манера подслушивать чужие мысли, обрывки слов… Впрочем, я не могу судить об этом. Может, они не знают другого способа общения, и уж наверняка многое из привычного для нас им вообще не может прийти в голову, если у них есть голова…»

Практикант несколько раз обошёл вокруг кафедры, постоял задумчиво перед пультом. Зал всё ещё ждал чего-то… Может быть, он ждёт, когда войдёт преподаватель? Хорошо бы… Но Практикант знал, что этого не случится. Если бы они могли просто, по-человечески побеседовать, не нужен был бы ни этот зал, ни муляжи деревьев. «В том-то и дело, что они не люди. То, с чем мы встретились, очень сложно и чуждо нам… и дело не в том, как они выглядят. Гораздо важнее, что они думают о нас… А если так, значит, нужен этот экзамен не только им, но и нам. Ну что ж…» Любому студенту даётся время подумать. Он сел на ступеньку кафедры, подпёр голову руками и задумался. Прежде всего нужно решить, как отвечать. Нет сомнения, что они ждут. Не могут задать вопрос? Или, может, он сам должен решить, как и что отвечать? Допустим. Что же ему — говорить со стенами? Кричать, вслух? Это наверняка не годится. Им вообще может быть незнакомо само понятие — речь. Да и что говорить? Рассказать, какие мы хорошие, добрые и умные? Как хотим вернуться на Землю и как необходима нам помощь? Самая элементарная помощь? Но об этом и так нетрудно догадаться при самом небольшом желании. Слова тут не нужны. И всё же их интересует что-то важное… Но что? Что бы меня заинтересовало в таком вот случае? Есть у меня, допустим, планета, на которой ходят светящиеся камни. И вдруг на неё попадает чужой звездолёт, и такой вот симпатичный малый двадцати четырёх лет не может закончить практику, потому что ему не на чём вернуться на Землю. Но разве самое важное — вернуться! Разве не ради такой встречи десятки земных звездолётов бороздят космос вот уже столько лет? Мы ищем братьев по разуму. Иногда находим разумные растения или примитивных амёб с Арктура и вдруг впервые сталкиваемся с чем-то, что даже не сразу объяснишь… И это «что-то» затаскивает тебя в экзаменационный зал, задаёт невысказанные вопросы, ждёт ответа… «Ну не сдам я этого экзамена, подумаешь…»

И вдруг понял, что экзамен он сдаёт не за себя, вернее, не только за себя, и сразу пришло такое знакомое, особенное предэкзаменационное волнение. Неважно, что нет преподавателя, нет товарищей, вообще никого нет. Он должен сдать экзамен. И он его сдаст.

Что мы знаем об их средствах информации? Моделирование. Может быть, они просто читают мысли — телепатия, которую так и не открыли у Гомо Сапиенсов? Тогда не нужно моделирование. Тогда вообще ничего не нужно. Заглянул в мозг — вот тебе и весь экзамен… Значит, всё не так просто. А кроме того, человек чаще мыслит словами, то есть символами, которые для них могут быть китайской грамотой. Значит, моделирование… Тогда здесь не зря процессор. Он лучше всего подходит для такого рода общения. С помощью электронной машины на экране прибора можно смоделировать развитие почти любой ситуации, смоделировать в конкретных зрительных образах. Это должно быть для них понятно. Жаль, что не работает процессор… А может, всё-таки работает? Надо посмотреть ещё раз. Другого пути что-то не видно.

Практикант встал и снова подошёл к экрану. «Нет, это не экран. Полированная каменная поверхность. Муляж экрана. Жаль. Я бы им сейчас смоделировал… А, собственно, что? Ну хотя бы ответ на вопрос, который был в билете на экзамене по космопсихологии в этом самом зале. „Свобода выбора при недостаточной информации…“ Он тогда предложил Горовскому модель развития примитивной космической цивилизации. Очень стройную, логически законченную модель. Даже внешний вид придумал для своих гипотетических инопланетян. Симпатичные сумчатые жили у него на деревьях. Питались листьями. Засуха вынудила их спуститься на землю. Но, видимо, тогда он неточно ввёл в машину дальнейшую информацию, потому что ходить они у него почему-то начали на руках и натирали ужасные мозоли на своих нежных передних лапах. Казалось, разумнее всего признать ошибку, потерять один балл и попытаться начать сначала. Вместо этого он продолжил борьбу, отрастил своим сумчатым в ходе эволюции глаза на хвосте, что значительно расширило поле обзора каждого индивидуума, а это, как следовало из учебника эволюции, решающий фактор в развитии умственных способностей.