Несвятая троица - Андрей Двинский Страница 13

За мной с громким хеком вывалился Вадим и очень неуклюже проехался по траве. И не встал. Все, добегались. Следом на четвереньках из травы выползла взъерошенная и ошарашенная Ира. Наверное, со стороны это смотрелось забавно, но в тот момент мне было не до смеха.

Я подошел к Вадиму и перевернул его на спину. Без сознания. Это было очень плохо, но сейчас не было времени разбираться. Я снова взял парня на закорки и, просипев Ире: «В темпе за мной!», ринулся к строениям.

Позже, анализируя наши действия, я удивлялся своей глупости. Ну зачем, скажите пожалуйста, нужно было бежать туда? От всадников гораздо легче было прятаться в высокой траве. Но, наверное, где-то в подсознании сидит у нас мысль, что строения – это убежище и там можно спрятаться от врага, отстреляться.

Подбежав ближе, я понял, что это – хутор. Причем бедный и, судя по некоторым признакам, жилой. И тут же у меня возникла идея…

План был простой – на обоих поясах убиенных мною бойцов я обнаружил по мешочку с монетами, похожими на серебро. Там же нашел пару-тройку желтых монет. Золото? Плюс у нас оставалась еще целая куча металлических рублей, копеек, и румынских и русских, которые я решил ввести в обращение здесь как платежное средство. За деньги все можно решить, главное, чтоб их хватало.

Хутор состоял из небольшого одноэтажного жилого дома и двух хозпостроек – полуразвалившихся сарайчиков. Во дворе стояла хлипкая телега. Строения огораживал невысокий плетень. Я подтащил Вадима к забору, нашел калитку – если так можно назвать переплетенные палки, висевшие на петельках из лозы. Догнав меня, Ира открыла ее, и я втянул Вадима во двор, поднес к крыльцу и привалил к стене.

Хата выглядела бедно – одноэтажная, с конической соломенной крышей. Маленькие окошки, затянутые какой-то полупрозрачной пленкой. Крыльцо – одно название, навес, покрытый той же соломой. Дверь из горбылей, которую легко можно вышибить пальцами. Я постучал о косяк. Тишина. Постучал еще. Раздался скрип, и дверь тихонечко приоткрылась.

Черные глаза с испугом и вопросом уставились на меня. Темные спутанные волосы до плеч, холщовая рубаха до пят, из-под которой торчали босые ноги, рост мне до плеча. Это же девчонка! Черты лица довольно правильные, вполне европейские, разве что чуть с примесью восточной крови. Наверное, ее можно было бы назвать красивой, не будь она такой чумазой и неухоженной.

Я улыбнулся как можно более приветливо и протянул приготовленную серебряную монету.

– Здравствуй, красавица! Переночевать пустишь? Раненый у меня.

Девушка ошарашенно смотрела то на меня, то на Вадима, которого я аккуратно опустил на землю, то на Иру, которая тоже попыталась улыбнуться.

– Аз несвидая тя… – запинаясь, произнесла она.

Мы с Ирой переглянулись.

– Родная, я ни хрена не понимаю… – Я показал на Вадима, потом как будто кладу его куда-то, потом рукой показал, что хочу есть и пить, затем протянул ей монету и вложил в руку.

Она ошарашенно посмотрела на монету.

– Почто даяти ты ногату? Аз несвидая… – Она взглянула на Вадима. – Оне язвлен?

– Милая, пусти внутрь, там уж как-нибудь найдем общий язык. – Я достал из кармана еще монету поменьше, вложил ей в ладонь и показал, что хочу пройти в дом. Она чуточку помялась, потом открыла дверь пошире и махнула нам рукой – заходите. Подхватив Вадима, мы вошли. В хате царил полумрак, возле окна стоял стол, посреди помещения – печь, похожая на нашу, русскую. Вдоль печи тянулись несколько широких лавок, на которых можно было при желании и сидеть и лежать. Девушка показала на ближайшую, я положил туда Вадима.

– Ира, давай-ка раздень его и найди аптечку где-то в рюкзаке.

Ирина занялась раненым, а я повернулся к девушке.

– Ну что, красавица, давай знакомиться. Я – Андрей, – ткнул я себе пальцем в грудь и несколько раз произнес свое имя. Девушка застенчиво улыбнулась, показала на себя и тихонько произнесла:

– Динари…

– Ой как красиво, – улыбнулся я и показал на Иру. – Ира. А это Вадим. Вадим.

– Ира-а, – протянула Динари, – Вадьим. Ан'дей… – Она очень смешно картавила.

– Вот и познакомились. Ты здесь одна живешь? – Я изобразил руками целую пантомиму и показал один палец.

– Несть, – покачала головой девушка. – Аз живу братр те Кераль – она обвела руками, показывая помещение, и показала три пальца. Потом пальцем на себя.

– Динари, – указала пальцем на печь, – Кераль, – пальцем на дверь: – Терим.

– Я понял… – Внимательно пригляделся к печи. Там в ворохе тряпья кто-то лежал. – Ладно, разберемся. Воды можешь принести? – Я показал, что хочу пить. Девушка метнулась к большой бадье, стоящей на лавке возле печи, зачерпнула деревянным черпаком воду и подала мне. Отпив половину, я развернулся к Ире. Она явно не справлялась. Общими усилиями мы стянули с Вадима кольчугу вместе с футболкой и уложили его на бок.

– Возьми воду, попробуй привести его в сознание. Но вставать не давай. Я посмотрю, что там с преследователями. – Отдав ковшик Ире и кивнув Динари, я ринулся во двор.

Единственное, что я мог сделать теперь, это попытаться отвлечь всадников от хутора, напав на них из травы. Но когда выскочил из калитки, облако пыли над дорогой сместилось существенно восточнее. Пронесло? Надо проверить.

Пригибаясь, я рванул по тропинке, готовый каждую секунду прыгнуть в траву. Но вскоре впереди показалась дорога, а мне навстречу так никто и не выскочил. Минут десять я пролежал в траве, ожидая и прислушиваясь, потом осторожно вышел на дорогу. Никого. Ну вот и славненько. Закинув арбалет на плечо, я двинулся обратно к дому.

Ира Зуева, неизвестно где, вторая половина того же дня, ближе к вечеру

Это, несомненно, был древнерусский или иной древнеславянский язык. Историю языка у нас вела Грымза, при этом жутко зверствовала на сессиях, так что, несмотря на прошедшие семь лет, я не могла его не узнать. Говорить я на нем, конечно, не могла, но по крайней мере можно было что-то понять.

Где же мы???

Чувствуя, что меня вот-вот снова захватит чернейшая безнадега, я жутким усилием подавила в себе разгорающееся отчаяние и сосредоточилась на Вадиме.

Ему было плохо. Я попыталась вымыть его, особенно в тех местах, где были ссадины и глубокие ожоги. Хозяйка хутора несколько минут наблюдала за моими действиями, но потом, поняв, что я хочу, начала мне помогать. Мы вытерли кровь, некоторые раны я обработала перекисью. Затем, подложив ему под голову одеяло, я намочила тряпку и положила ему на лоб.

Дыхание было ровным, пульс слабым, но вроде нормальным по частоте, однако в себя он не приходил. Что делать дальше, я не представляла, поэтому просто укрыла его одеялом и села рядом.

Девушка осторожно поправила тряпку у Вадима на голове и спросила:

– Бяше язвлен?