Стальная Крыса идет в армию - Гарри Гаррисон Страница 13

Конопатый фыркнул:

– А акцент? Где еще так говорят?

Я тоже фыркнул. Чем дальше в лес – тем больше дров. Выходит, я автоматически попадаю под закон о мобилизации. Очень мило. Я снова спрятал нос в кружке.

– Ты лучше не рискуй, заведи новую ксиву, – участливо посоветовал блондин.

– Легко сказать. Знаешь, как строго с этим в Пенсильдельфии?

– У нас с этим тоже непросто. Везде нужны связи.

Я встал.

– Ладно, мне пора. Счастливо, ребята.

Прежде чем выйти, я выглянул в коридор, убедился, что поблизости нет патрульных. Потом остановился у крыльца. Почти тотчас же появился блондин.

– Разумно. Чем меньше народу будет знать о твоих проблемах, тем лучше. Меня зовут Жак.

– А меня – Джим.

– Ничего, имя как имя. Сколько ты намерен заплатить?

– Немного. Больно уж год неудачный выдался.

– За три куска сахара могу свести тебя с кем нужно. Он запросит двадцать.

– Ксива тянет не больше десяти. Тебе – полтора.

– Хо, а вы, пенсильдельфийские, не такие олухи, как говорят. Ладно, давай сахар, и пошли.

Я заплатил Жаку его долю. Как только он повернулся, кончик кинжала слегка уколол ему кожу под ухом. Он застыл как вкопанный. Подержав у него перед глазами лезвие с капелькой крови, я сказал:

– Просто предупреждение. Эти свиньи ждут не дождутся, когда ты кого-нибудь сдашь. Но это не моя забота. Меня заботит моя шкура. Я чувствую, ты работаешь на два фронта. Советую тебе поработать в этот раз на меня, или я тебя пришью. Понял?

– Понял… – пролепетал он.

Я спрятал кинжал и хлопнул блондина по спине.

– Жак, ты мне нравишься. Схватываешь на лету.

Мы шли молча, надеюсь, он правильно все понял. Когда мне угрожают, я всегда все делаю наоборот. Но опыт показал, что по отношению к мелким преступникам угрозы срабатывают. Время от времени.

По пути нам попалось несколько баров, и Жак в каждый из них заглянул. В пятом заплатил за вход и махнул мне, чтобы я следовал за ним. Там было темно и накурено, со всех сторон звучала лязгающая музыка. Жак провел меня в альков, где музыка звучала тише, во всяком случае, была менее крикливой, чем расцветка полосатого костюма на сидящем там толстяке. Откинувшись на спинку грубого деревянного кресла, он потягивал из бокала ядовитую на вид жидкость.

– Привет, Капитан, – сказал мой провожатый.

– Выкладывай, Жак, в чем дело, и проваливай.

– Капитан, не смей так говорить даже в шутку. Я по делу пришел, можно сказать, подарок тебе принес. Этому корешу нужна новая ксива, не то его заберут в армию.

В меня впились крошечные глазки толстяка.

– Жак сказал: полтора – ему, десять – тебе. Он уже свое получил.

– Вечно он путает. Двадцать, и точка. А комиссионные я сам ему выплачу.

– Ладно, черт с тобой.

Я отдал деньги. Он тут же достал из кармана пластиковые корочки с фотографией паренька, которому никак нельзя было дать моего возраста. Год рождения, указанный рядом с фотографией, тоже не совпадал с моим.

– Но ему же всего пятнадцать! – возмутился я.

– Ничего, у тебя тоже мордашка как у младенчика. Сойдет. Или сбрось несколько годков – или иди в армию.

– Ладно, беру. Я уже чувствую, что помолодел. Спасибо за помощь.

– Всегда к твоим услугам. Во всяком случае, пока у тебя есть сахар.

Я вышел из бара, перебежал улицу и юркнул в темную подворотню. Жак не заставил себя ждать. Несколько минут я бесшумно шагал за ним, потом стал догонять. Ощутив затылком мое дыхание, он резко обернулся.

– Это я. Не пугайся, Жак. Просто хотел тебя поблагодарить.

– А-а! Да брось ты, не за что, – промямлил он, испуганно обшаривая глазами пустынную улицу.

– Жак, окажи мне еще одну услугу. Дай мне взглянуть на твою ксиву. Хочу убедиться, что Капитан меня не надул.

– Что ты! Он не такой!

– Верю, но все-таки хочу взглянуть. – В свете фонаря блеснул мой кинжал. Жак мгновенно выхватил из кармана и протянул корочки, очень похожие на мои. Я раскрыл их, повернул к свету, затем закрыл и отдал Жаку. Но он оказался подозрительным.

– Это не моя ксива! – пролепетал он, взглянув в удостоверение. – Это твоя!

– Верно. Я решил с тобой поменяться. Ты же сказал, что моя ксива – годная, вот и бери ее себе.

Я повернулся и пошел прочь. Шум прибоя и возмущенные вопли Жака постепенно стихли за спиной. Я был очень доволен собой. Если Капитан меня не надул – Жак ничего не теряет. Если надул – тем хуже для Жака. Соломоново решение.

Чем дальше на берег – тем выше здания, чище улицы, ярче фонари. И тем сильнее меня одолевала усталость. Я не удержался от искушения войти в первый же бар. Бархатные гардины, свет, не режущий глаз, кожаные кресла, миловидная официантка. Она равнодушно поставила передо мной пиво, но, получив щедрые чаевые, стала куда как любезнее.

Но отдохнуть, потягивая пиво и заигрывая с официанткой, мне не удалось. Очень уж много «грязных свиней» шастало по этому городу, причем всегда по двое. Когда парочка этих несимпатичных зверушек ввалилась в бар, сердце мое ушло в пятки. «Чего ты боишься? – укорил я себя. – У тебя же отменная ксива!»

Полицейские обошли зал, проверяя у посетителей документы, и наконец остановились возле моего столика.

– Добрый вечер, начальнички, – ухмыльнулся я.

– Нечего зубы скалить! Показывай!

Я протянул корочки. У того, кто в них заглянул, аж ноздри раздулись от радости.

– Ты только погляди на этого орла! – толкнул он локтем напарника. – Это же сам Жак-Шутник! Каким ветром тебя занесло в наш район, дружище! Ну, теперь все.

– Это свободная страна.

– Не для тебя, Жак. Мы знаем, что у тебя договор с портовой полицией. Вот и сидел бы там спокойно, капал бы на своих друзей. Но ты выполз из своей норы.

– Да что вы, ребята! – сказал я с дрожью в голосе. – Я сейчас же вернусь.

– Поздно! – хором заявили патрульные, защелкивая браслеты на моих запястьях.

– Слишком поздно, – добавил тот, у которого раздувались ноздри. – Все, Жак. Ты теперь в армии. Береговая полиция тебе не поможет.

«Перестарался, – с горечью подумал я, выходя из бара в сопровождении полицейских. – Похоже, с этой минуты начинается моя головокружительная военная карьера…»