32.01. Безумие хаоса - Владимир Брайт Страница 13

Одни приходят в этот мир с задатками музыкантов или поэтов, ученых или просветителей, другие — словно чистый лист бумаги: что на нем напишет судьба или окружение, то в конечном итоге и выйдет. Зеро же родилась убийцей, и это было уже изначально заложено в ее генах: отец, законченный садист и насильник, успевший начисто выпотрошить четырнадцать человек, прежде чем его поймали и совершенно заслуженно поджарили на электрическом стуле; мать — потомственная алкоголичка с ярко выраженными шизофреническими наклонностями. При таком раскладе было бы глупо обвинять ребенка в том, что с самого раннего детства насилие и жестокость прочно вошли в его сознание, вытеснив даже те крохи светлого и чистого, которые можно было хотя и с трудом, но все же найти в мрачных и неприступных, словно средневековая крепость, стенах детского приюта.

Видимо, эти же сумасшедшие гены были ответственны за то, что к двенадцати годам она уже Точно знала, что обладает способностями и возможностями, недоступными обычным смертным. Во-первых, девочке с легкостью удавалось менять свое обличье — нужно было только закрепить в сознании лицо и внешние данные человека, в которого она хотела бы перевоплотиться, после чего дело было за малым: на периферии сознания удерживать слепленный образ, и тогда абсолютно все вокруг были уверены в том, что перед ними не маленькая угрюмая девочка, а тот или та, в кого этот удивительный ребенок в данный момент трансформировался.

А во-вторых, при сильном эмоциональном напряжении Зеро была способна вызывать спонтанное возгорание вещей или предметов. С возрастом она научилась использовать этот дар, полностью подчинив огненную стихию своему контролю. Единственное, чего ей так и не удалось, — совмещать выбранную личину с голосом человека, в которого она собиралась перевоплотиться. Пока она молчала, все было в порядке, но как только начинала говорить, мираж рассеивался и иллюзионистка становилась сама собой — маленькой нелюдимой девочкой, обладающей удивительным и пугающим даром манипулировать чужим сознанием.

У нее было много возможностей, но свое первое убийство Зеро совершила только в неполных тринадцать. Мистер Палтин — толстый похотливый директор приюта, — используя свою неограниченную власть вкупе с вполне реальными угрозами, склонял четырнадцати-пятнадцатилетних девочек к сожительству. Это было давно устоявшимся правилом, прихотью рабовладельца, против которой было абсолютно бесполезно возражать или бороться. Но девочка по имени Люси была новенькой и совершенно не знала местных законов. Ее чистое, невинно-детское сознание было бесконечно далеко от печальной и невыносимо жестокой прозы жизни. Поэтому мистеру Палтину пришлось для начала основательно избить несчастную, чтобы потом уже ее изнасиловать.

Зеро зашла в пустую туалетную комнату с длинным рядом умывальников вдоль стен и увидела ее — сидящую на полу бездушную сломанную куклу в изорванном платье, с синяками на лице, руках и ногах и остекленевшими от горя глазами, в бездонной глубине которых отражалось что-то такое, от чего на какое-то мгновение дал трещину даже мощнейший титановый панцирь, в который была заключена душа дочери безумного маньяка.

Она не произнесла ни слова утешения, потому что подобных фраз не было в ее лексиконе, а лишь стремительно развернулась и молча вышла из туалетной комнаты. В комнате осталась избитая, несчастная девочка с навсегда покалеченными сознанием и судьбой, а по коридору уверенной походкой шествовал ее двойник — очаровательная принцесса в кокетливом розовом платье, оканчивающемся чуть выше коленей, для того чтобы подчеркнуть красоту ее стройных девичьих ног.

Зеро вошла без стука в кабинет директора и молча остановилась у самого порога.

— Ну что, понравилось? Захотела еще разок? — Одутловатое мерзкое лицо расплылось в масляной похотливой улыбке. — Тогда иди ко мне... Папочка научит тебя всему, что знает сам...

Грузное тело поднялось из-за письменного стола и сделало шаг навстречу юной прекрасной фее в розовом платье.

Она продолжала молча смотреть на это гадкое, омерзительное чудовище, и на какое-то мгновение мистеру Палтину показалось, что в неестественно больших черных зрачках отражаются всполохи пламени. Впрочем, это было лишь мимолетное чувство, которому он не придал никакого значения, сделав еще один шаг вперед, чтобы в очередной раз сжать в своих мощных руках эту невинную детскую плоть. Откровенная, ничем не прикрытая похоть не только отражалась на его лице и заставляла топорщиться брюки, но и, казалось, сочилась невидимым ядом из каждой поры огромного обрюзгшего тела.