Корпус-3 - Грег Бир Страница 13

Сколько колонистов обеспечивал бы этот корабль — предположительно один из трех, — если бы находился в рабочем состоянии? В голову приходит страшная мысль: возможно, он уже в рабочем состоянии. Возможно, мы все что-то натворили, и в наказание нас поместили в эту суровую среду обитания. Возможно, это место, наполненное существами, которые строят ловушки и убивают, тюрьма для ненужных людей, незаконнорожденных и слуг.

Но существа не всегда пожирают убитых — в «пузыре» остался полуразложившийся труп.

Только теперь я задумываюсь о том, что стало с трупом, пока мы спали. Может, кто-то пришел и съел останки — выждав положенное время, чтобы они «созрели»?

На полу и стенах куски тканей, пятна крови и других жидкостей. Я останавливаюсь, изучаю подтеки, отпечатки ладоней — и нахожу острые кончики сломанных оранжевых игл. Еще одна схватка. Наверное, Собиратель и Сатмонк ранили существо, которое убило Толкарца. Но зачем кому-то понадобилось тащить их так далеко? Куда оно их несло?

В укромное место, чтобы там съесть. Оно, как и ты, гонится за теплом.

Освещение тускнеет. Впереди на ограждении висит что-то большое и темное — еще один мертвый «чистильщик». Подойдя ближе, я замечаю, что тело разорвано или разрезано на несколько больших частей. Панцирь расколот, повсюду темная маслянистая жидкость.

Других трупов не видно — разве что они придавлены «чистильщиком». Я поднимаю плоскую безжизненную лапу: человеческих останков под ней нет. Я протискиваюсь мимо разбитого панциря, конечностей и голов, почему-то вызывающих жалость, — их три, как и раньше, с блестящими незрячими глазами.

Легкая добыча. «Чистильщиков» убивают все — кроме девочки, которая не могла сопротивляться.

Я иду довольно долго, и наконец широкий коридор заканчивается. Парные желоба переходят в полукруглые выпуклости, а мостик — в круглую выемку примерно два метра в ширину, врезанную или впаянную в сероватую поверхность стены.

Меня настигает еле ощутимое дуновение холодного воздуха. Скоро коридор станет непригодным для жизни. Наблюдательная камера скорее всего уже замерзла. Идти назад — смерть, а путь вперед перекрыт.

Я ставлю пакеты на пол. Бутылку и кекс девочки я так и не тронул. Надеюсь когда-нибудь вручить ей их — в благодарность за то, что она спасла меня и — до сих пор — помогала выживать.

Я прислоняюсь к стене, которой заканчивается пешеходный мостик.

— Есть кто-нибудь на этом корабле? — спрашиваю я вслух.

— К кому ты обращаешься? — отзывается голос.

Голосов много… или все-таки один?

Отпрыгнув от стены, я разворачиваюсь к ней лицом.

Я не смею даже надеяться на то, что голос принадлежит живому существу. Не хочу проверять это, ни заговаривая снова, ни тем более задавая еще один вопрос. Возможно, ответов осталось совсем немного — а дальше тишина. Возможно, я уже использовал свой последний вопрос, последнюю просьбу — свое единственное желание.

Холод усиливается.

— Как мне пройти? Здесь есть дверь?

Я дивлюсь собственной смелости.

— Каково твое происхождение и род занятий?

Надо подумать.

— Я учитель. Здесь прошли другие, и я хочу к ним присоединиться.

— Ты — часть Управления Кораблем?

Вряд ли.

— Нет.

— Значит, ты сделан мною. Ты — во внешних областях Корпуса-1. Здесь опасно. Двигайся к центру Корабля.

Не успеваю я отреагировать, как выемка углубляется, а круг разворачивается наружу, оставляя отверстие, за которым еще темнее и лишь чуть теплее. Я останавливаюсь на «пороге», полагая, что меня заманили в ловушку и сейчас схватят.

— Прошел ли здесь кто-то еще? — спрашиваю я.

— Отверстие закроется через пять секунд.

— Кто ты?

Круг начинает возвращаться на прежнее место. В последний миг я прыгаю вперед и, сделав кувырок, замираю у покатой поверхности — невысокого широкого и, разумеется, серого «холмика». Свет над головой становится ярче.

Я на дне широкой и глубокой шахты. Наверху — крошечное круглое отверстие. Стены плавно переходят в пол; бугорок в центре — примерно три метра в ширину и метр в высоту.

Сзади никакой двери не видно. Можно двигаться лишь вверх — к центру Корабля.

Левой рукой я нащупываю еще один, почти пустой пакет. В нем только одна вещь — маленькая, прямоугольная.

Книга.

Развязав бечевку, я достаю книгу. У нее серебряная обложка и сорок девять зарубок — семь рядов по семь. Девочку пронесли здесь. Возможно, Костяной Гребень и Красно-коричневый еще с ней. Возможно, они убежали от «чистильщика» — ведь разорвать его на части им не хватило бы сил. Они скорее разрезали бы его. Возможно, «чистильщик» отвлек внимание твари с красноватой шипастой рукой — это объясняет сломанные иглы на полу.

Возможно, они спаслись.

Забраться по лестнице? Или подождать замедления и невесомости? Осмотрев шахту, я понимаю, что лучший выход — если учесть, сколько времени у меня осталось, — это лезть наверх.

Я вешаю пакеты на плечо и пытаюсь затянуть потуже болтающийся на мне комбинезон Черно-синего. Безуспешно. Запив кусок кекса водой, мочусь на стену. «Пометил территорию», — думаю я, мрачно ухмыляясь.

Я лезу наверх. В голове беспорядочно носятся мысли, планы и воспоминания о том, что я видел в камере наблюдения и во сне.

Веретено — Корпус-1, как сказал голос, — длинная, сужающаяся к концу ось. Она вставлена во что-то вроде колеса, прикрепленного к балке. Возможно, таких корпусов три, и они висят над огромной грязной льдиной на равных расстояниях друг от друга. Балки прикрепляют каждый корпус к рельсам, которые соединены с тесной клеткой, куда помещен «снежок». Корабли могут ездить по этим рельсам вперед и назад.

Скорее всего я иду вперед по Корпусу-1 — но, возможно, что и в сторону кормы. Информации мало, так что судить о направлении сложно.

По моим догадкам, длина корпуса около десяти километров, а диаметр самой широкой части — примерно километра три. Что касается ледяного шара, то он скорее даже не шар, а мяч для игры в американский футбол примерно ста километров в длину. По сравнению с ним корпуса выглядят крошечными.

Он слишком большой.

Что-то должно двигать корпуса и глыбу грязного льда, но где моторы, где двигатели? Вероятно, они довольно мощные, и находиться рядом с ними не очень-то приятно. Я вынужден сделать вывод, что функции двух половин веретенообразного корпуса сильно отличаются.

Я почти уверен, что иду вперед.

А как же извилистая борозда — змеиный след, вырезанный во льду?

Вот теперь моя голова действительно болит.

Я продолжаю лезть наверх. Сила, тянущая меня к периферии, слабеет. Движение к центру Корабля уменьшает центробежное ускорение. Чем дальше я иду, тем меньше на меня действует раскрутка. Эффект возникает постепенно, но голова почему-то кружится даже сильнее, чем во время раскрутки и замедления.