Мемория. Корпорация лжи - Алексей Бобл Страница 13

Клубная раздевалка оказалась самым теплым местом, Фрэнк устроился на лавке возле масляного обогревателя и пил чай, заваренный тренером. Тот никогда не признавал кофе и готовил исключительно вкусный чай, настоянный на травах по одному ему известному рецепту.

Вдоль стен тянулись ряды шкафчиков, мокрый плащ Фрэнка висел на приоткрытой дверце одного из них, напротив, на соседней лавке, сидел Макс — крепкий, подтянутый, в потертом спортивном костюме из хлопка. Склонив вперед голову с седым ежиком волос, слушая рассказ Фрэнка, он разглядывал устройство из посылки погибшей Кэтлин Бейкер.

— …В принципе, мне больше нечего добавить. — Фрэнк вздохнул, подлил в кружку горячего чая и взглянул на тренера. — Это все. Все, что я знаю.

Макс положил устройство на лавку, снял очки с прямоугольными стеклами и потер припухшие глаза.

— М — да… — Он посмотрел в дверной проем, где виднелся полутемный зал, покивал и произнес: — Мне нужно сделать звонок. — Встал, качнул рукой с отведенным указательным пальцем. — Всего лишь один звонок. Подожди, сейчас вернусь, и все обсудим.

Тренер вышел из раздевалки. Фрэнк глотнул чая, потрогал, поежившись, полу плаща — недостаточно сухая, рано надевать. Мечтательно посмотрев на лавку — хотелось прилечь и проспать несколько часов кряду, укрывшись чем — нибудь теплым, — он резко встал. Взмахнул руками и сделал пару энергичных наклонов, разгоняя кровь в жилах.

Левое плечо и бок отозвались далекой тягучей болью. Все — таки по ребрам ему неплохо заехали в почтовом отделении, а старая травма на руке напомнила о себе, когда чуть не свалился на рельсы в метро, хватаясь за поручень на вагоне. Фрэнк потер запястье, сжал и разжал кулак. Пальцы плохо слушались, дрожали от напряжения и боли.

Ладно, надо попросить у тренера бинт, наложить повязку, и все будет о’кей. Кости целы, а к растяжениям не привыкать.

Он вошел в зал, где на окнах были плотные занавески, но сквозь щели в рамах все равно проникали громкие завывания ветра. Лившийся из раздевалки свет выхватывал из темноты небольшую часть ринга, тренажеры у стены, подвешенные рядом на цепях груши. Слева от ринга виднелась еще одна закрытая дверь, в комнате за ней находилась коморка тренера, там хранились завоеванные на турнирах трофеи: кубки и пояса чемпионов, там было множество фотографий учеников Макса Догерти.

Фрэнк пошел вдоль ринга, ведя рукой по канату. Проходя мимо груши, стукнул ее пару раз кулаком и остановился, с грустью глядя на тренажеры. Более двадцати лет минуло с того момента, когда он впервые переступил порог клубной раздевалки и увидел тренера.

В зале стало светлее, Фрэнк оглянулся — Макс Догерти, притворив за собой дверь, направился к нему.

— Сейчас подъедет один спец по оборудованию, — сообщил Макс, обходя ринг. — А пока нам надо устроить мозговой штурм. Но прежде… — Поддернув штанины на бедрах, он опустился на сиденье ближнего к Фрэнку тренажера. — Прежде я расскажу тебе о твоем отце, о себе и о войне.

Спать расхотелось, Фрэнк забыл про растяжение, молча уселся на пол, прислонившись спиной к боковине помоста, на котором был расположен ринг, и, положив руки на колени, свесил кисти.

— Его звали Джеймс Шелби, — без длинных предисловий начал тренер, глядя Фрэнку в глаза. — И он служил в рядах армии Бильвиля. Был на другой стороне, был против нас, но в этом нет твоей вины, Фрэнк. После войны Джеймс стал одним из ярых защитников и борцов за права переселенцев.

Для Фрэнка это было неожиданностью, он никогда не думал, что его отец из числа переселенцев — Джеймс Шелби не дожил до рождения сына всего лишь месяц, старые раны доконали его. Максу не довелось встречаться с Джеймсом на войне, но кое — что он слышал, так как служил в разведотделе при штабе генерала Хоппера, готовил диверсантов и не раз ходил на задания в тыл противника. Надо сказать, успешно. Ведь отряды Хоппера одержали верх над армией Бильвиля. Мать Фрэнка опасалась, что мальчику повредит прошлое его отца. Приведя девятилетнего сына в клуб Догерти, она честно рассказала Максу историю своей жизни и получила заверение в том, что Фрэнк вырастет настоящим мужчиной, а чей он сын, никто не узнает. Макс сдержал слово. Он хорошо помнил войну и уважал своих врагов. Фрэнк начал тренироваться, от отца ему достался бойцовский характер, он всегда и во всем хотел быть первым. И полностью оправдал ожидания — многого достиг.

Тренер снова достал очки и сделал вид, что протирает и без того чистые стекла, давая Фрэнку время переварить услышанное.

— Мы приблизились к самому важному. — Макс надел очки и продолжил рассказ.

Говорил он в непривычной возбужденной манере. Фрэнк раньше не видел его таким. Обычно тренер был спокоен и сдержан, но сейчас… Он затронул весьма щекотливую и опасную тему: требование к гражданам посещать «Меморию», оказывается, возникло после войны не сразу, а спустя десятилетие. О нем открыто объявил президент, когда принял решение покончить с резервациями переселенцев, упорно не желавших отказываться от прошлого. За ветеранами сохранили право оставить память о войне — стране всегда нужны патриоты — резервисты, готовые встать под ружье. А вот остальное население проще было избавить от тяжести воспоминаний, пообещав взамен статус граждан. Так возникло разделение на категории: синий, зеленый и оранжевый сигналы на электронном браслете. Все переселенцы их тоже носили, но там было вмонтировано лишь следящее устройство, они не имели статуса гражданина и доступа к электронным платежным системам. Их ограничили во всем: в правах и передвижениях по стране, загнали в резервации, стали наблюдать за ними, как в довоенные времена за заключенными с радиоошейником.