12-й Псалом сестры Литиции - Анна Рудианова Страница 13

Увидев плакаты и толпу монашек, скандирующих «Дима!», Святоша на некоторое время столбенеет и бормочет:

– Надо забирать тебя скорей…

Ага. Увозить за сто морей. И …

Тьфу, черт. Девяностыми пахнуло.

– Где же комиссия и деканат? – Настроение преотличное. Я не только выучил весь талмуд. Мне кажется, я даже несколько собственных молитв придумал.

Я уверен в собственных силах, как никогда. Но ненадолго.

Костик достаёт палку. Длинную такую, шест называется. С двумя бубенчиками на конце. Страшновато, но не будет же он меня бить?

Скидываю всю мешающую одежду, кроме подштанников и нижней кофты. Девочки торжественно кричат.

Святоша надел свободные черные штаны и безразмерную рубаху до колен с мелкими черными пуговками. И очень смахивает на азиатского лазутчика. Он поджимает губы и перехватывает оружие:

– Коснусь вас три раза шестом, и вы не справились, сестра Литиция.

– Всегда готов, – козыряю противнику, перекатываясь с носка на пятку.

Посмотрим, кто кого, чтоб тебе всю жизнь сны эротические снились.

Ну, погнали!

Свисток. Первая минута матча!

– Псалом № 12, – приказывает Святоша.

Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец,

доколе будешь скрывать лице Твое от меня?

Послушно вывожу я первые строки.

Константин метко бьет меня по руке.

УУУУ, упырь!

От следующего удара я уворачиваюсь.

Третий пропускаю. Плечо визжит болью.

– Продолжайте, сестра Литиция, – доминирует Святоша, обходя меня по кругу.

Даже времени возмутиться не дает.

Доколе мне слагать советы в душе моей,

Скорбь в сердце моем день (и ночь)?

Верчусь за ним, как зверь в клетке.

Опять получить ой как не хочется. И дело даже не в свободе, работе или достоинстве. А просто больно!

Доколе врагу моему возноситься надо мною?

Призри, услышь меня, Господи Боже мой!

Успеваю отпрыгнуть от следующего удара. И пока Святоша замахивается, убегаю в другой конец зала, ныряю в дверной проем. А бегаю я отлично. Это профессиональное. Этому каждый игрок сборной учится во вторую очередь.

Просвети очи мои, да не усну я сном смертным;

Да не скажет враг мой: "я одолел его".

Да не возрадуются гонители мои, если я поколеблюсь.

Костик презрительно кривит рот.

Я выглядываю из коридора и скороговоркой заканчиваю:

Я же уповаю на милость Твою;

Сердце мое возрадуется о спасении Твоем;

Воспою Господу, облагодетельствовавшему меня,

(и буду петь имени Господа Всевышнего).

Последние слова сливаются в шипение. Но я успел. УСПЕЛ!!!

Выкусите все!

Лукреция у противоположной стены громко кричит: «УРА!!!». Балаклавы девочек дружно летят к потолку! Жозефина пускается в победные пляски.

А вот на это лучше не смотреть.

С другой стороны, аппетитно трясется…

У Святоши аж челюсть скрипит. Он корчит кисло-лимонную гримасу, упирается шестом в пол, укладывает на него обе ладони и говорит:

– Неплохо. Два касания есть. Одно осталось. Но больше вам не убежать. Представьте, что вы ограничены пространством, сестра Литиция. К примеру, два на два метра.

– Что не так-то?! Покажите распоряжение, где написано, что нельзя убегать от одержимых?! – я возвращаюсь в зал и сглатываю. Предвкушаю, как меня сейчас по полу размажут. Со стороны монашек летит свист и возмущение. Девочки мои, болеют за меня всей душой. Я обязан справиться! Но какие, к чертям, ограничения?! – На мой взгляд, это вообще единственно верный вариант действий! Я и молитву дочитал и жив остался! А…

– Псалом № 90. В случае повторного побега, проверка не засчитывается, – строго говорит этот КОНСТАНТИН. Отныне в моем лексиконе это не имя, а мат. И не тот, на котором отжимаются.

Отжимаются, точно!

Живущий под кровом Всевышнего, под сенью

Всемогущего покоится,

Святоша метко бьет меня по лодыжке. Мне бы отпрыгнуть, но 90-й псалом заучивал отжимаясь. Поэтому послушно валюсь на пол. И отжимаюсь.

Говорит Господу: «Прибежище мое и защита моя,

Бог мой, на Которого я уповаю!»

Секундная передышка и удивление заканчивается. Святоша берет себя в руки и замахивается. У меня глаз на затылке нет. Но крики: «Берегись!» подсказывают, когда стоит откатиться. И шест уходит «в молоко».

Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы,

Перьями своими осенит тебя, и под крылом Его

Будешь безопасен; щит и ограждение – истина Его.

Решил больше не отжиматься и копить силы. Мало ли экзаменатор запросит еще несколько тестовых билетов. Сажусь на корточки и слегка сгибаю руки в локтях. Тело соглашается, что это похоже на отжимание, и мозг самостоятельно воспроизводит следующие строки:

Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем,

Язвы, ходячей во мраке, заразы, опустошающей в полдень.

– Поразительная небрежность! – раздаётся под ухом, – И вас не смущают читать молитвы в подобной позе?

С каких пор вообще он бьет женщин?! Вот упырь!

Открываю рот, чтобы ответить. Но шест мелькает в сантиметре от носа, а губы автоматически выдают родной матерный вместо Священного текста.

Тысяча чертей!

Исправляемся:

Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя;

Но к тебе не приблизятся:

Только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым.

Удачная подсечка, и Святоша валится рядом со мной.

Признаю, я не силен в бою на шестах. Да и вообще в бою. Зато я преотлично работаю ногами.

От удара по кадыку экзаменатор хрипит и дергается.

Звук – слаще финального свистка.

Ибо ты сказал: Господь – упование мое»,