Колесо в заброшенном парке - Борис Тараканов Страница 122

Бурик вдруг замолчал. При воспоминании о балкончике на него навалилась такая жгучая тоска, что слова застряли в горле.

— Джузеппе… — через силу проговорил он. — Мы… Нам очень нужно отсюда вырваться. Здесь… плохо…

— Хватит! — в наступившей тишине голос Джузеппе прозвучал глухо. — Если вы решили, что у Джузеппе Фольи совсем нет совести и понимания кое-чего в этой вонючей жизни, вы жестоко ошибаетесь.

Мальчишки от удивления пооткрывали рты. Бурик подумал было перевести сказанное Добрыне, но, взглянув на него, решил, что тот все понял и без его помощи. Джузеппе посмотрел на Бурика, словно желая сказать что-то еще, но вместо этого встал и молча вышел.

— Чего это он? — спросил Добрыня.

— Славка, я не знаю… У него сына отняли. Наверное, он нам как-то сочувствует.

— Ага… Держи карман шире!

— Ладно, пошли спать, — сказал Антонио.

— Пришел, весь кайф обломал, — проворчал Добрыня.

Придя к себе в комнату, Бурик, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. Сегодняшняя беседа с Джузеппе не выходила у него из головы. Ему казалось, что и Антонио увидел нечто большее в этой случайной встрече в столовой. А может, не такой уж случайной? Эх, жаль, спать хочется. Пойти бы сейчас поговорить с Джузеппе один на один. Наверняка он рассказал бы… что-нибудь…

Ночью Джузеппе пришел к Бурику во сне. Почему-то он был похож на доброго учителя по рисованию из буриковой школы, Анатолия Ильича. О чем они говорили, Бурик не запомнил. Отложилось только то, что Джузеппе сказал ему перед самым пробуждением:

— Думай, Алессандро. Ты сможешь спасти своих друзей. Думай не головой, а сердцем. Только от этого может быть прок. Думай сердцем!

Имитации окон на стенах каждой комнаты изображали безмятежный солнечный день. Но, проснувшись следующим утром, каждый из мальчишек знал, что где-то там, за пределами Контура, погода пасмурная, неприветливая, и скорее всего идет нудный серый дождь. Все трое нехотя приплелись в столовую, съели на завтрак по йогурту и банану, запили все это вспененным молоком, которое заботливо приготовил для них Пьетро. Тот колдовал над каждой чашкой не меньше минуты — опускал в нее тонкую металлическую трубку, соединенную с красивой кофеварочной машиной, вспенивал молоко горячим паром, добавлял сахар, какао, посыпáл сверху щепоткой корицы. А еще насвистывал песенку Герцога. По видимому, «Риголетто» была любимой оперой Пьетро.

— Не свисти, денег не будет, — сказал Добрыня.

— Cosa? [31]— не понял итальянец.

— Глюкоза! — ответил Добрыня, забирая свою чашку.

Завтракали молча. Поев, Бурик сказал:

— Пойду еще поваляюсь.

— Я тоже, — ответил Добрыня, безуспешно пытаясь запихнуть банановую кожуру в опустевшую упаковку из-под йогурта.

— Саша, можно я с тобой посижу? — неожиданно попросил Антонио. — Ты не бойся, я тихонько. Ты спи, а я просто посижу.

— Да я и не боюсь, — ответил Бурик, удивленный такой просьбой. — Приходи, конечно. Я ведь не буду спать — просто поваляюсь. Делать ничего неохота. Да и нечего…

— Тогда я тоже приду, — немного ревниво сообщил Добрыня.

Через несколько минут все собрались в комнате Бурика. Разговор не клеился, предложенные Буриком игры «в балду», «в чепуху» и «в мафию» (Антонио так и не понял, что это такое) заглохли как-то сами собой. Начинался новый день. Он, как и другие, обещал быть скучным, безрадостным, совершенно никчемным, полным надоевшего уже ничегонеделанья и навязчивых намеков Магистра. Поэтому, когда дверь без стука открылась и пропустила Джузеппе с какими-то странными мешками в руках, все восприняли этот факт со сдержанным, но энтузиазмом — все-таки хоть какое-то развлечение.

Джузеппе закрыл дверь и бросил мешки на середину комнаты. Это оказались небольшие рюкзачки с множеством «молний» и других застежек. Джузеппе обвел каждого тяжелым взглядом, достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и протянул мальчишкам. На листе была напечатана какая-то схема.

Добрыня нерешительно взял бумагу. Джузеппе кашлянул в кулак и сказал:

— За эту картинку с меня снимут голову и, возможно, вынут душу. Душу свою я давно изгадил, так что голова мне уже не поможет. Смотрите сюда.

Три мальчишечьи головы наклонились над схемой.

— В этой точке вы пересечете энергетическую защиту.

— Что, прямо насквозь? — спросил Добрыня.

— Наилучший выход — всегда насквозь, — ответил Джузеппе. — В этот момент вас потеряют из виду.

— Это тоже глубоко под землей? — спросил Антонио.

Джузеппе внимательно посмотрел на него, словно раздумывая, что ответить.

— Неизвестно, кто построил эти бесконечные тоннели с бесчисленными ответвлениями и тупиками. Но те, кто возводили Контур, говорили, что ниже — только ад.

Мальчишки испуганно переглянулись.

— А вы не верьте! Вас трое, вы преданы друг другу. Дыхание ада не посмеет коснуться вас. Там, в рюкзаках, запас воды, булки и фонари. В карманах сбоку найдете запасные батарейки.

— Вот это да… — растерянно сказал Добрыня, передавая листок Бурику. — Дает Михеич!

— У меня сейчас незавидная миссия. С одной стороны, мне нельзя вас пугать. А с другой — нельзя не предупредить. Там, под землей, много всякого такого… что может показаться вам страшным. И здесь главное — не испугаться.

— Да мы и не боимся, — неуверенно сказал Добрыня.

— А… как это страшное выглядит? — спросил Бурик.

— Когда как, — ответил Джузеппе. — Всегда по-разному. Я сам никогда этого не видел. Мне техники рассказывали и рабочие.

Джузеппе замолчал. Мальчишки в нерешительности переглянулись.

— Расскажи, — попросил Добрыня.

Джузеппе подумал еще немного, словно сомневаясь, стоит ли говорить.

— Ну хорошо. Среди рабочих, которые строили весь этот комплекс, ходила легенда про Хозяина Водопровода Медичи. Судя по рассказам, это некая… сущность, что ли.

— Тоже тайная? — спросил Бурик.

— В определенном смысле. В общем, это какая-то субстанция, — Джузеппе развел руками. — Понятия не имею, как вам это объяснить…

— Ничего, мы поймем, — сказал Добрыня.

— Кто-то сказал, что Хозяин — это то, что осталось от нераскаявшегося монаха из картезианского монастыря, что здесь неподалеку. Якобы он чем-то досадил самой Марии Медичи, и она дала тайный указ привезти дерзкого монаха сюда и замуровать в строящихся подземельях Водопровода.

Мальчишки сидели ни живы ни мертвы. Джузеппе, казалось, не замечал этого.

— Этот Хозяин очень странно себя проявлял. Например, если кто-нибудь из рабочих умудрялся заблудиться в лабиринтах Водопровода, он мог увидеть впереди фигуру с фонарем. Обрадованный, бежал навстречу, а фонарь вдруг гас, и впереди никого не оказывалось. Или вдруг появлялся вдалеке человек, тоже с фонарем, и начинал манить рукой — мол, идем, покажу выход. Заблудившийся бежал за ним, вроде вот уже и нагнал… а тот человек — уже у другого прохода. И опять машет — иди за мной. И так множество раз, пока несчастный не оказывался в каком-нибудь тупике — голодный, измотанный, без сил. И долго не мог понять, куда же подевался его загадочный провожатый. Ведь впереди только тупик…