К вопросу о циклотации - Борис Стругацкий Страница 12

Все поднимаются. Члены Комитета молча пожимают руку Быкову.

ГОЛОВИН (со вздохом, вполголоса): Ох, счастливец!

ГРОМОВ (хлопает его по плечу и смеется): Нечего завидовать, старый ворчун! Мы с тобой свое отлетали. Эстафета у молодежи.

КРАЮХИН (кладет руку на плечо Быкова): Они правы, Алексей Петрович. И когда завидуют, и когда говорят, что эстафета у молодежи. Пожалуй, никогда еще перед космонавтами не стояла такая ответственная и тяжелая задача. В дни нашей молодости мы и мечтать не смели о таком рывке к границам Солнечной системы…

ГОЛОВИН (мрачно): Еще бы… Шесть миллиардов километров за сто суток!..

В дверях появляется секретарь:

– Николай Захарович, ваш стратоплан на старте.

КРАЮХИН (весело и энергично): Полетели, Алексей Петрович!

Глаза БЫКОВА округляются.

БЫКОВ: На Плутон?

Все смеются.

КРАЮХИН: Ну нет, не так скоро. Пока поработаем на Земле.

Есть такой ракетодром, «Седьмой Полигон». Слыхали?

* * *

Стратоплан вертикального взлета уносится в синее безоблачное небо. В кабине, полулежа в креслах, беседуют КРАЮХИН и БЫКОВ.

КРАЮХИН: Полстолетия космонавты всего мира смотрели на Плутон, как лиса на виноград.

БЫКОВ (улыбаясь): Видит око, да зуб неймет.

КРАЮХИН: Вот именно. Каждому мечталось преодолеть чудовищную пропасть пространства, первому водрузить знамя своей родины на этой последней, крайней планете Солнечной системы.

БЫКОВ: Я недавно подсчитал, что на нынешних ракетах при инерционном полете такое путешествие заняло бы больше столетия…

КРАЮХИН: Значительно больше. Нет, нынешние ракеты для этого не годятся. Проблема была решена только тогда, когда советские космонавты получили в свои руки новое, небывалое орудие исследования Космоса – фотонный планетолет.

БЫКОВ: «Скиф»?

КРАЮХИН: Да, «СКИФ». В нем сконцентрировалась вся мощь советской науки и техники. Мы строили его более двадцати лет. И вот два года назад он покинул лунные доки и отправился в пробный рейс к Плутону.

БЫКОВ (усмехаясь): Пробный рейс в шесть миллиардов километров!

КРАЮХИН: А как вы думаете? Такую фантастическую машину можно испытывать только на фантастических дистанциях. На девяносто третьи сутки «СКИФ» вышел на орбиту вокруг Плутона.

БЫКОВ: Я представляю себе, как ликовал экипаж!

КРАЮХИН: Да нет, они даже обрадоваться не успели…

БЫКОВ: Почему?

КРАЮХИН: То, что они увидели на Плутоне, просто ошеломило их. Плутон оказался необычайной планетой. Вместо сугробов замерзшего газа – бешеная раскаленная атмосфера. Вместо вечного мрака и неподвижности – электрические бури, грандиозные выбросы ионизированных паров. И неудивительно, что неистовый азербайджанец Мехти потребовал немедленной разведки на десантной ракете.

БЫКОВ: Что же там оказалось, Николай Захарович?

КРАЮХИН (помолчав): Этого мы до сих пор не знаем. Мехти погиб и успел перед смертью сказать всего несколько слов.

Он говорил о каких-то несметных сокровищах.

БЫКОВ: Но хоть какие-то предположения существуют?

КРАЮХИН: У нас есть результаты наблюдений с борта «СКИФА», и у нас есть слова Мехти. Мощная ионизация, бурное истечение раскаленных газов, сокровища… Предположения возникают самые фантастические…

БЫКОВ: Какие же?

КРАЮХИН: Например, возможно, что процессы, происходящие обыкновенно в глубоких недрах планет, на Плутоне происходят почему-то на поверхности…

БЫКОВ: При чем же здесь сокровища?

КРАЮХИН: Имеются в виду процессы непрерывного образования и распада трансурановых элементов…

БЫКОВ (напряженно хмурится): Невероятно. Природные трансураниды, да еще на поверхности планеты! Тогда это должны быть действительно сказочные богатства! Мы-то знаем, чего стоит изготовить на Земле хотя бы миллиграмм менделевия!

КРАЮХИН: Вот проверить это, создать плацдарм для широких исследовательских работ в этом направлении, и есть цель вашей экспедиции.

ГОЛОС ШТУРМАНА (в микрофон): Через три минуты «Седьмой Полигон».

КРАЮХИН: Узнайте, чем занят экипаж.

ГОЛОС ШТУРМАНА (после паузы): Экипаж обедает.

* * *

Ресторан гостиницы «Седьмого Полигона». Экипаж «СКИФА» за столом. Едят второе. Геолог ЮРКОВСКИЙ, красивый, немного стильный молодой человек, лениво ковыряет вилкой в куске телятины. Штурман-инженер БОГДАН СПИЦЫН, невысокий, полный, аккуратно подчищает корочкой подливку уже пустой тарелки. Командир корабля ЕРМАКОВ, сухощавый, совсем седой, аккуратный, ест неторопливо и методично.

СПИЦЫН вздыхает и рассматривает свою пустую тарелку. ЮРКОВСКИЙ, украдкой поглядывая на ЕРМАКОВА, отрезает половину своего куска телятины и медленно двигает свою тарелку к тарелке штурмана. Тот делает то же. Тарелки сближаются. Вилка ЮРКОВСКОГО двигает телятину к штурману. Штурман тянется к телятине своей вилкой.

ЕРМАКОВ (не поднимая глаз): Владимир Сергеевич.

ЮРКОВСКИЙ замирает. СПИЦЫН торопливо придвигает к себе тарелку.

ЮРКОВСКИЙ: Э-э… Что вы сказали, командир?

ЕРМАКОВ: Доедайте второе.

ЮРКОВСКИЙ (кладет вилку): Мне не хочется что-то, Анатолий Борисович.

ЕРМАКОВ (поднимает на него глаза, говорит тихо и спокойно): Владимир Сергеевич, я прошу вас доесть второе.

ЮРКОВСКИЙ: Неужели это так важно?

ЕРМАКОВ (спокойно): Мы не можем позволить себе дать Плутону хотя бы один шанс против нас.

ЮРКОВСКИЙ: Даже в виде этого несчастного кусочка телятины?

ЕРМАКОВ: Нарушение режима начинается с малого. У одних с кусочка телятины, у других с контрабандных пирожных!

СПИЦЫН (бормочет растерянно): Какое пирожное? Я понятия не имею о пирожных, Анатолий Борисович. Ах, пирожное…

СПИЦЫН вытаскивает из-за графина тарелку, полную пирожных, и разглядывает ее, словно видит впервые. Затем радостно восклицает:

– Ах, это? Впервые вижу… Я пирожные терпеть не могу…

Стараясь не глядеть ни на кого, штурман относит пирожные на буфет, затем вздыхает и вытирает корочкой уже и без того чистую тарелку.

ЕРМАКОВ прикладывает к губам салфетку, следит, как ЮРКОВСКИЙ неохотно доедает, и говорит холодно:

– Как дети, черт бы вас побрал!

ГОЛОС ДЕЖУРНОГО (в репродукторе): Председатель Государственного Комитета прибыл и приглашает экипаж «СКИФА» в кабинет начальника космодрома.