Пустой мир. Кровь и честь - Кирилл Тимченко Страница 12

Тем временем корабль уже успел пришвартоваться, и сервисные дроны уже слетались к швартовым креплениям, проверяя все стыковочные соединения.

Парадный трап, тихо гудя сервоприводами, распрямился и состыковался с бортовым люком корабля. Эдвард быстро оглянулся на почетный караул, состоящий из личной гвардии барона, поднятой с момента обнаружения корабля, сейчас одетый в парадную форму и уже выстроившийся вдоль красной дорожки, взяв на плечо натертые до блеска старые и чисто церемониальные винтовки, снабженные штыками. Старший офицер, командовавший караулом, вытащил силовую шпагу и встал наизготовку. Гвардейцы могли так простоять несколько суток, не шевельнувшись, подчиняясь полученным приказам не смотря на все остальные факторы, полностью посвятив себя служению своему феодалу. Для такой верности и контролируемости у них удаляли память и встраивали в мозг чипы, подавлявшие волю и инстинкт самосохранения, но усиливающие боевые навыки и сопротивляемость усталости.

Люк корвета открылся с тихим шипением, и первыми оттуда показались охранники, сопровождавшие графа. Высокие и мускулистые, они были явными мутантами, с настолько перекачанным телом, что на них даже нормальной формы не нашлось, только металлические детали брони, державшиеся с помощью широких кожаных ремней. В руках несли тяжелые штурмовые винтовки, какие обычно в войсках использовались как оружие поддержки, слишком уж громоздкие и неповоротливые, зато этим ребятам пришедшиеся как раз в пору. Тристанский барон не смог сдержаться от мимолетной гримасы отвращения. Мутантов терпеть не мог в любых проявлениях, даже зная, что некоторые, наиболее стабильные формы мутаций, даже в войсках используются. Жаль, что граф, кажется, был другого мнения и даже в качестве личной охраны держал таких чудовищ.

Сам граф, показавшийся следом, на их фоне казался совсем небольшим и невыразительным, даже одетый в роскошный парадный камзол цветов правящего Дома Флара. Лишь только когда вышел вперед для приветствия, больше не оттеняясь своими громоздкими телохранителями, Эдвард смог оценить его по достоинству. Граф был почти двух метров роста, немного широковат в плечах и с крупной грудной клеткой. На худом и вытянутом лице уже успело отпечататься выражение человека, привыкшего править, но не принимать ответственности за свои ошибки. Нос слегка вздернут вверх, но с горбинкой перелома, придававшей лицу немного мужественности.

– Добро пожаловать в мой скромный дом, граф, – поклонился Эдвард, – я весьма польщен, что вы решили удостоить меня чести принимать вас в Тристанском замке. Буду надеяться, что и вы запомните радушие моего Дома.

– Полно вам, барон, – граф ответил на поклон, но быстро перешел на простой тон, чем сразу завоевал симпатию Эдварда, – не стоит утруждать себя такими высокими речами, когда я прибыл не за этим. Подобного уже успел наслушаться у себя дома, а сюда прилетел, надеясь на бокал хорошего вина и задушевный разговор… и, естественно, убедиться, что моя родственница, баронесса Карийская, действительно нашла себе достойного супруга.

– Могу вас уверить, граф, – вступился сам барон Карийский, – этот человек более чем достоин руки Изабеллы. Один из самых благородных людей всего Рейнсвальда, можете поверить мне на слово.

– Мой добрый друг, Рокфор, – граф протянул руку для рукопожатия барону, – я всегда привык вам во всем доверять… кроме скачек, разумеется. В этом деле у каждого своя голова должна быть, – графу придворный этикет, видимо, тоже успел безумно надоесть, и его пренебрежение эти правилами положительно сказывалось на мнении Эдварда, убежденного, что все словесные обороты, придуманные для использования, являлись ничем иным, как попыткой скрыть настоящие чувства.

– Вы пройдете с нами к остальным гостям? – спросил Эдвард, неприязненно глядя, как мутанты из охраны графа выстраиваются рядом с его гвардейцами. Каждый из них был, по меньшей мере, втрое больше нормального человека, и его солдаты в парадной форме казались совсем беспомощными на фоне этих громил, – или мы так и будем тут одаривать друг друга любезностями, пока не кончится все вино?

– Барон, – граф проследил за взглядом Эдварда, – вам не нравятся мои охранники?

– Не в обиду будет сказано, но я всегда крайне пренебрежительно относился к мутантам любой породы. И даже скажу, что не понимаю, зачем нужно их брать на службу. Если уж так хочется сохранить им жизнь, то можно отправить на какие-нибудь грязные или тяжелые работы. По-моему, только люди имеют право служить в охране дворянина, никто больше, – Эдвард жестом пригласил всех проследовать за ним обратно к залам для гостей.

– А вот и очень зря. Это великолепная охрана. Они настолько тупы, что не способны понять даже само значение слова «предательство», в голове у них только одна мысль, и в данном случае, защита своего хозяина. С радостью умрут, спасая мою жизнь, если потребуется. А учитывая их силу и выносливость, мало кто даже попытается совершить такой опрометчивый поступок, как напасть на них.

– Не стоит говорить о мутантах в такой счастливый день, – прервал их барон Карии, – все-таки официальная помолвка моей дочери, и я не хочу слышать в этот день такие тяжелые вопросы, как чистота человеческой крови. Отложите это на другой раз.

– Что ж, это верное замечание, – согласился граф, – барон, простите, не знаю вашего имени… Тяжело все время обращаться только по титулу. Вы ведь позволите обращаться к вам по имени?

– Эдвард… В честь отца назвали, – кивнул тристанский барон, жестом освободив следовавших за ними гвардейцев.

– Он и сам не запятнал имя своего великого отца, – вставил Рокфор, – герой обороны Такийской провинции, когда на нее хлынули мутанты.

– Наверное, с тех пор у вас и появилось чувство вечного недоверия к этим существам? – спросил граф, – но можете не отвечать, я слышал, что там творилось. Вам тогда должно было быть не старше восемнадцати, ведь прав? Обязательная для всех молодых дворян служба в армии короля. Там закаляется характер, и находишь настоящих друзей, – он с тоской вздохнул, видимо, вспоминая собственные годы на королевской службе, – А так же окончательно понимаешь, готов ли служить королевству или только самому себе. Лично для меня это стало началом и концом военной карьеры. Знаете, именно тогда я понял, что мое оружие – не силовая шпага и не лазерная винтовка. Моим оружием стало слово. И порой разит оно куда сильнее, чем любое другое. Вы ведь оставили службу в королевской армии после гибели своего отца?

– Именно так, граф, – подтвердил Эдвард, задержавшись перед дверьми из белого мрамора, расписанными золотыми рельефами. Вели они в так называемый Белый Зал, меньший по размерам и намного уютнее Большого Зала, но сейчас народа там почти не было, кроме нескольких молодых наследников, заигравшихся в бильярд. Они низко поклонились проходившим мимо дворянам, но после этого сразу вернулись к игре. Эдвард оглянулся на них, и снова вернулся к прерванной фразе, – только мой отец пропал, а не погиб. Ни тела, ни корабля так и не нашли. Конечно, это только формальности, но все же хочется надеяться…

– Естественно, – граф положил ему руку на плечо, – простите меня за бестактность. Я даже рад вашей вере в то, что ваш отец жив. Многие преемники, наоборот, были бы сильно обрадованы тем, что место на престоле освободилось… Да, и мое имя Дэлай. Когда мы одни, можете ко мне так обращаться. Однако ответьте, ненависть к мутантам пошла у вас с тех пор?