Толлеус. Изгой - Дмитрий Коркин Страница 12

Привратник, не замечая искусных нитей, активировал парочку плетений, вежливо распахнув перед Ником дверь. Пусть его – пусть срабатывает. Не страшно. В гости идем, а не штурмовать вражескую крепость.

Монетка ушла на чаевые. Вторая покрупнее – приветливому трактирщику. Сперва по привычке заказал вино, чтобы бутылку в номер принесли, но потом спохватился, что что-то не то – дед ведь все время какие-то отвары пил. В общем, Ник чуть задержался внизу, консультируясь с хозяином, в результате сошлись на одной хитрой настройке: минимум алкоголя, богатый травяной сбор, выдержка солидная и в качестве экзотики золотистый конструкт внутри – ее пить будем.

Можно было дождаться, когда симпатичная девушка принесет поднос, но не стал – понес сам, стараясь не уронить фужеры. Не потому что еще монетку на чаевые зажадничал, а просто ни к чему специально человека гонять, если сам все равно с оказией идешь.

Дверь в номер оказалась открыта. То ли не запирали ее, то ли Толлеус сам распахнул, когда Ника идентифицировал своими плетениями. Лицо искусника, казалось, с недавней встречи как-то посерело и осунулось, но губы растягивались в искренней улыбке. Если честно – зрелище не для слабонервных. Не даром говорят, что новорожденные очень часто плачут, когда родные любящие бабушки и дедушки берут их на ручки – есть в старости что-то такое, пугающее. Вот и дед чем-то неуловимо напомнил Нику африканские маски, которые довелось повидать в детстве в музее – жутковато!

Надо сказать, что Оболиуса в номере не оказалось – по поручению старика где-то бегал в поисках (ни за что ни поверите) – самого Ника или хотя бы Карины – дедуля хоть и выглядит, точно самый убогий житель богадельни, но с головой дружит – быстро просчитал, что без помощи мейха очень скоро вернется обратно за решетку.

Несколько автономных потоков сознания – это удобно. Пока одним ведешь беседу, вторым занимаешься изучением ауры, третьим связываешься с Лулио де Монто для консультаций, а четвертым мониторишь окружающее пространство.

Кстати аурных аномалий оказалось не одна, а сразу две. Первую чародей опознал легко и поведал о ее особенностях. Ник тут же придумал ответ на вопрос, отчего к Толлеусу боги испытывают повышенный интерес. Все дело в том, что природная ментальная защита от вселения у старика отсутствовала начисто. Где у других барьер, у него дырка. Любая сущность или тот же чародей могут забраться ему в черепушку, когда сознание спит. Так что в теории, если у себя ауру в этом месте уплотнить, богу будет тяжелее устраивать всякие «напряжение н-ного слоя реальности». Только Ник не стал этим заморачиваться – у него там на страже биокомп, который гораздо эффективнее фехтует с этими разъевшимися астральными паразитами, а плотная аура ему тоже помещает. Однако совсем без ауры, как у Толлеуса – тоже ничего хорошего – биокомп может не успеть отреагировать в случае чьей-нибудь внезапной атаки – пассивная защита все же нужна. Важен здоровый баланс меча и щита, если говорить казенным языком.

Думал заткнуть старику эту «дырку», чтобы оградить от назойливого внимания, от которого он так страдает, но к стыду своему не сумел. Уплотнить ауру можно и даже стабилизировать с помощью симбиотов в новом измененном состоянии, чтобы не отыгрывала назад в старую форму. Но тут как раз возникает конфликт со второй аномалией – эдакой скруткой, с пониманием сути которой Лулио помочь не смог. А ведь чародей «собаку съел» на аурах – все-таки Повелитель Чар, а не вчера за солью с гор спустился.

Все же, пока тянули настойку и общались за жизнь, Ник решил посмотреть на информструктуру собутыльника и сообразил, что к чему. Помог опыт! Он ведь уже видел что-то похожее у оборотней, что жили в уединенной деревушке в Диких Землях, что между Кордосом, Оробосом и Арфикой. Нет, превращаться в псевдособаку дед не мог, но второе сознание у него было. Пословица «одна голова – хорошо, а две лучше» в действии, хотя по факту голова-то одна. Как взаимодействуют эти сознания, не очень понятно, и кто из них контролирует тело, тоже. Однако это его старческое бормотание в таком свете обретает новый смысл.

Аурный барьер от вселения, который Ник хотел сделать, также насовсем разделял сознания старика. Возможно, искусник всегда лишь об этом и мечтал, но ученый в землянине заверещал дурным голосом от мысли загубить такой уникальный экземпляр, велев альтруисту ничего не трогать и даже не говорить Толлеусу о том, что удалось обнаружить. Прожил дед с этим сотню с лишним – и еще проживет, сколько осталось! Да и не понятно, если честно, что получится. Может, второе сознание навсегда окажется в полной изоляции, отрезанное от всех органов чувств и возможности общаться даже со своим напарником. Так что не стоит брать такой грех на душу.

Времени на все дела ушло много – приговорили еще бутылку и успели поужинать. К концу беседы даже вернулся сердитый Оболиус, мимоходом пожаловавшись, что привратник в имении эль Торро выплеснул на него ведро с помоями и пригрозил намять бока палкой, если тот не уберется. Только его жалобы не нашли отклика в сердцах слушателей – настойка действовала умиротворяюще, настраивая на созерцательность и хорошие мысли. Если Толлеус сперва осторожно пытался выведать, откуда Ник родом, где есть такие чудеса, что были в Видениях и что за искусный стиль у него, то потом разговор скатился к воспоминаниям. Старик рассказывал о своей учебе в Академии, об укладе жизни в своей стране, про войну тоже не забыл. Нику досталась скорее роль слушателя, хотя он тоже иногда вворачивал в монолог искусника словечко или даже небольшую историю. В общем, очень душевно посидели, по-русски. Последний раз такое было, кажется, еще у гномов. Это вам не званые обеды высшего общества, где каждый сидит будто с колом в заднице и поэтому ни поесть, ни поговорить нормально не может.

Расстались без пьяных объятий, но оба довольные друг другом и жизнью.