Крылья распахнуть! - Ольга Голотвина Страница 12

Алмаз распахнул дверь. В лицо ударило солнце, пронзительно закричали чайки. Серое северное море мерно катило волны на каменистый берег. Винтовая лестница вела вниз от каменной площадки. Маг начал спускаться по ступенькам. И первый же поворот открыл перед ним картину, которая потрясла бы человека, увидевшего ее впервые.

По берегу стылого моря зеленым костром полыхал лес. Не суровый виктийский ельник – буйный, яркий лес, празднество небывалых деревьев с огромными сочными листьями. Толстые, как канаты, лианы обвивали стволы. Цветы облепили ветви гроздьями – алыми, оранжевыми, пурпурными, густо-синими.

Сверху было видно, что лес тянется вдоль берега и скрывается за серыми скалами у горизонта. Алмаз знал, что там, за скалами, лес и оканчивается. Но глаза отказывались в это верить. Слишком нагло, слишком победно лес грозил ветвями морю и утесам – словно армия короля-завоевателя шла веселым маршем по пустынному побережью…

Алмаз спустился на берег. Край леса производил странное впечатление: не опушка, а именно край, словно кто-то гигантским ножом разделил пышное цветение растений и суровые валуны, вылизанные догола соленым ветром. И на этом краю меж камней стояло удобное деревянное кресло. Маг опустился на сиденье и крикнул:

– Эй, Изумруд! Принимай гостя!

И приготовился ждать, любуясь кричащими, варварскими, но восхитительными сочетаниями красок – листья, цветы, стволы.

Войти в лес Алмаз и не подумал, хотя охранные чары его бы пропустили. Но лес был битком набит всякой таумекланской мерзостью, вроде крупных комаров, ядовитых змей и растений-кровопийц – захлестнут кожу колючими усиками и тянут кровь.

Кроме того, Изумруд вывел растения, каких не знал его родной Таумеклан. Например, дерево, за которое Ожерелье признательно лесному чародею. Привяжешь к стволу раба, дерево окутает его ветвями. А когда раба отвяжешь, он становится тупым, но покорным. Теряет способность к размышлениям, но старательно исполняет повеления и рта не раскрывает без приказа. В замке теперь вся прислуга такая… неразговорчивая…

Сверху послышалось шуршание, словно по ветвям скользила огромная ящерица. Маг поднял голову – и встретился глазами с илвом, раздвинувшим ветви.

Впрочем, Алмаз глядел в эти круглые желтые глаза несколько мгновений. Илв тут же скользнул рукой к голове и надвинул на глаза повязку из черной материи.

Алмаз не удивился. Он знал, что солнечный свет бьет по глазам илвов, а ткань тонкая, сквозь нее Изумруд видит все вокруг – не очень четко, зато глазам не больно.

– Здравствуй, вождь! – высоким голосом приветствовал гостя илв.

– И ты зовешь меня вождем, – усмехнулся Алмаз. – Ваши таумекланские штучки…

– Ты был у Агат? – догадался илв.

– Да. Она готовится к жертвоприношению. Я ушел, чтобы не мешать. Да и раздражает меня это зрелище.

– Тебя, вождь? Но ты сам каждый день терзаешь ножом человеческую плоть!

– Это не нож, а скальпель, – уточнил Алмаз.

– Те, что умирают на залитом кровью столе, не видят разницы.

Алмаз вздохнул про себя, вспомнив мелькнувшую недавно мысль: да, илв и шаманка на удивление быстро и хорошо освоили чужой язык – но остались дикими натурами, с трудом воспринимающими высокие идеи.

– Я не терзаю плоть, – попытался объяснить маг. – Я творю. Я создаю новое человечество. Рабы, ложащиеся под скальпель, – материал для великих свершений. Агат, разрывая жертву в клочья, входит в транс и пророчествует. Я уважаю ее методы, но мне жаль, что они несколько расточительны. Может быть, я дал бы этому пленнику крылья!

– Как дал жабры Аквамарину?

Алмаз гордо кивнул.

Да, он был первой серьезной удачей мага-хирурга, этот рыбак-иллиец, проданный пиратами в рабство на север. Алмаз вживил ему акульи жабры. Но до конца трансформацию тогда довести не удалось. Кто же знал, что пленник – скрытый маг, да еще такой сильный! Когда он пришел в себя и понял, что с ним сделали, произошел мощный выброс магической энергии – замок содрогнулся! Позже молодой маг смирился со своей участью, вошел в Ожерелье, развивает свои способности и изучает море…

Тем временем илв рассуждал:

– Ты убиваешь, Агат убивает, Рубин убивает… и всё не для того, чтобы насытиться. Не понимаю!

Алмаз взглянул на собеседника – и сразу отвел глаза. Нет, у него не вызывала отвращения вытянутая вперед нижняя часть лица, напоминающая звериную морду. Не отталкивала мага и бурая шерсть, покрывавшая спину, плечи и загривок лесного чародея (грудь, живот и руки шерстью не обросли). К этому Алмаз привык. Но сейчас Изумруд, распластавшись по стволу дерева, висел вниз головой – и небрежно разговаривал в этой позе. У Алмаза при взгляде на него начиналось головокружение.

– Не надо сравнивать, – мягко ответил он. – Агат убивает, чтобы увидеть вероятные варианты будущего. Рубин убивает, потому что ему нравится убивать, это для него – как вино или ласки женщины… ладно, каждый развлекается как может. Но я убиваю не ради убийства! Я леплю из живого существа нечто более совершенное!

– А что будет делать нынешнее человечество, когда ты вырастишь свою совершенную породу людей? – птичьим переливчатым голосом спросил Изумруд.

Маг в белом одеянии, закрыв глаза, подставил лицо лучам солнца.

– Нынешнее? – переспросил он рассеянно. – Полагаю, вымрет за ненадобностью.

Изумруд несколько мгновений глядел на собеседника. Затем издал чирикающий звук, исчез в листве, тут же снова вернулся:

– Держи, вождь!

Алмаз приоткрыл глаза и с опаской покосился на продолговатый желтый плод.

– Это можно и людям тоже – или только илвам?

– Агат каждый день ест. Шкурку с него сними.

Принимая угощение, маг усмехнулся. Агат каждый день приходит сюда за плодами, вот как? В Таумеклане люди и илвы враждуют меж собой. А здесь, в Антарэйди, два пленника, привезенные из-за океана в трюме для рабов, подружились. Должно быть, вместе вспоминают родину…

– Все-таки твой лес – чудо высокой ступени мастерства, – сказал Алмаз, попробовав плод, немного приторный, но вкусный.

– Лес? – грустно отозвался илв. – Это жалкий садик! Во всей Антарэйди, от Ледяного до Спандийского океана, есть только один настоящий лес – Форенуар!

– Потому что там живут илвы? – усмехнулся Алмаз.

Конечно, он знал, что два века назад безымянный илв, которого для забавы, как диковинного зверя, держали во дворце франусийского короля, исцелил своими зельями умирающего от яда Каэтана Гордого. На вопрос монарха, какой награды желает его спаситель, илв попросил лес, который принадлежал бы его соплеменникам и куда не смел бы войти ни один человек. Каэтан Гордый издал указ – и с тех пор в Форенуар закрыта дорога людям. Сначала туда бежали от господ рабы-илвы, а после отмены рабства в большинстве стран почти все илвы Антарэйди переселились в Форенуар…