Ночные проповеди - Кен Маклауд Страница 12

В комнате, разбросанные по офисной мебели, словно паучья стая на заброшенном чердаке, находилось шесть ропов, по одному на каждого человека. Лодырь стоял рядом с Фергюсоном, зафиксировав телескопические ноги. Инспектор из любопытства понизил частоту приема видеолинз до инфракрасного и тут же обнаружил, что между роботами идет оживленный обмен данными. Смотреть на него было странно и тревожно, и к тому же бессмысленно. Инспектор переключился на обычную полосу частот, затем поставил клипфон на прием экстренных звонков и откашлялся.

– Спасибо большое вам всем за то, что собрались здесь, – начал он, стараясь и в самом деле казаться благодарным за добровольный приход на скучное совещание, которое проходило дождливым вечером, к тому же в комнате со сквозняками. – Через пару минут сержант Хатчинс введет нас в курс дела. А до того я хотел бы договориться с вами о некоторых базовых правилах. Первое: мы обращаемся к католическому и любому другому священству с толикой уважения. Никаких «мистер», «гражданин» либо «отправитель культа». У них есть традиционные звания. Второе: на публике – никаких указаний на возможную связь с терроризмом. А это значит, леди, джентльмены и ропы, – никаких разговоров на эту тему с теми, кто не занимается расследованием. Всякие заявления подобного рода – только с моего разрешения.

Фергюсон посмотрел Мухтару в глаза:

– Тебе все ясно?

Тот пожал плечами и сказал:

– Насколько я понимаю, второе правило не относится к Особому отделу.

– Само собой, – подтвердил Фергюсон. – Но при условии, что информация не выйдет из отдела. А фактически, за пределы круга лиц, занимающихся нашим делом.

– Мы гарантируем отсутствие утечек, – заверил Мухтар.

На совещании он говорил со своим обычным, легко распознаваемым акцентом выходца из эдинбургского среднего класса. Прочие его акценты были столь же отчетливы и легко распознаваемы.

– И я подчеркну особо, чтобы мои парни обращались повежливей с религиозно озабоченными.

– Замечательно, – заключил Фергюсон под коллективные смешки и отступил от доски. – Вашему вниманию – сержант Хатчинс.

Инспектор уселся, Хатчинс встала на его место. В любой обычной компании Шона казалась бы на своем месте. Но в полицейском коллективе типичная офисная леди сильно выделялась. Даже роботы, слушая ее, казалось, чуть подались вперед. Говоря, сержант тыкала лазерной указкой в соответствующие документы и записи на стене.

– Итак, я обрисую нынешнее положение дел. Мы пока еще не знаем, с чем именно столкнулись. Насчет непосредственной причины взрыва сомнений почти нет – это пара кило гексогена. Погибший прикасался к невзорвавшемуся материалу. Конечно же, это не значит, что он сам запустил процесс, намеренно или нет. Думаю, самая близкая к реальности версия – это бомба в посылке, которую вскрыл погибший. Взрыв произошел почти сразу после вскрытия. Саперы ищут остатки посылки либо упаковки – но пока безуспешно. Две раненые женщины из вышерасположенных квартир пока не могут давать показания и не будут в состоянии, по крайней мере, еще несколько дней. Хорошая новость одна: скорее всего, они выкарабкаются, и мы держим в «Вестерне» двух женщин-констеблей, чтобы присмотреть за ранеными и как можно раньше их допросить, если представится возможность. Старший инспектор Мухтар отправил присматривать за окрестностями больницы пару офицеров в штатском – само собой, вооруженных. Я попрошу старшего инспектора рассказать о возможной подоплеке дела, но перед тем – Тони, не введешь нас в курс?

Тони Ньюман сполз со своего насеста, встал, поскреб в затылке и, моргая, уставился в потолок.

– Ропы обшарили руины, буквально на зуб все перепробовали. Саперы не нашли ничего: ни других бомб, ни упаковку от этой, как и говорила Шона. Но они продолжают поиски и пытаются определить происхождение гексогена по остаточным следам. Мы исследуем найденные ДНК. В лаборатории дюжины молекулярных образцов, а, хм, куски побольше – у патологоанатомов. Честно говоря, кроме достоверного определения причин смерти, нам особо похвастаться нечем. На данный момент мы распознали следы ДНК двадцати двух разных людей – это кроме самого Мэрфи, почтальона и леди из квартиры наверху, миссис Бернардет Уайт. Она, как я понимаю, вела у священника хозяйство.

– У погибшего бывало так много гостей? Как это понимать? – спросил Фергюсон.

– Он проводил службы в квартире, – пояснила Хатчинс. – Очевидно, она использовалась как церковь. Подчиненные сержанта Карра пытаются составить список всех тех, кто регулярно посещал службы, чтобы допросить их и взять образцы ДНК.

– Пытаются? Это так трудно? – осведомился инспектор.

– Трудней, чем кажется на первый взгляд, – заметил Карр. – Любители помолиться обычно не слишком афишируют свои пристрастия. И мы не вправе потребовать у них образцы ДНК.

– Попросите их проявить инициативу, – сказал инспектор и глянул на своего ропа. – Отправь запрос нашему пресс-секретарю.

– Конечно, босс, – заверил робот.

– Прости, Хатчинс, – извинился Фергюсон. – Продолжай.

– Патель и Конноли собрали записи с ближайших магазинов, уличных камер наблюдения и прочих. Также мы недавно выпустили обращение ко всем, кто был поблизости от места происшествия, с просьбой загрузить запись со своих видеоприборов в сеть Национального правоохранительного искусственного интеллекта. Все уже в ленте новостей.

– Загрузили уже целую кучу, – добавил Патель. – Пока ничего очевидного.

– Ничего очевидного? – спросил Фергюсон, подойдя к констеблю. – Мы и не ищем очевидного. Хотя, если вам вдруг попадется видео, на котором кто-нибудь вручает жертве подозрительный пакет, – пожалуйста, уж поделитесь с нами этой новостью.

– Сэр, я не это имел в виду, – смущенно выговорил Патель. – Весь прошлый час мы гоняли найденное через поисковые программы НПИИ и не обнаружили ничего. После обеда отправим материал на анализ, а сами выйдем работать на улицу.

– Хорошо, – заметил Фергюсон, садясь. – Шона, извини еще раз.

– Что подводит нас к вопросу о возможных подозреваемых, – продолжила Хатчинс так, будто ее и не прерывали. – Конечно, патрульные опрашивают соседей, свидетелей и, хм, э-э… прихожан, если находят таковых. В соответствии с распоряжением инспектора Фергюсона на публике мы говорить этого не станем, но, думаю, все согласятся: это не личная ссора и не рядовое преступление. И, если я не ошибаюсь, до сих пор не всплыло ни бытовых, ни уголовных причин. Патель с Конноли одновременно кивнули.

– Следствию еще и дня нет, – проворчал Карр.

– Ну да, – подтвердила Хатчинс. – Старший инспектор Мухтар, если не ошибаюсь, вы можете рассказать нам о вероятных направлениях поиска?

Мухтар отлепился от стены и прошел вперед.

– Вы позволите? – попросил он.

Хатчинсон отошла. Фергюсон кивнул, и она уселась на свое место.

– Здесь есть несколько возможностей, – начал Мухтар, указывая лазером на кусок доски, испещренный подписями и линиями. – Прежде всего позвольте заметить: перед событием не было «сплетен», не было оживления в переписке между теми, кто потенциально способен на подобное преступление. Как вы знаете, мы таких отслеживаем. Я перечислю возможные варианты в порядке возрастания их вероятности. Номер один: исламисты. Все известные остатки исламистских групп – за рубежом, причем, преимущественно, где-то у черта на рогах. Последнее время никакой агрессии против христиан они не проявляют. Враждебность не выходит за рамки локальных споров, по существу ограниченных конкретным этносом. Но даже и они весьма редки, отличаются крайней узколобостью и касаются католической церкви, в лучшем случае, крайне отдаленно. Западом исламисты вообще интересуются мало, а если и интересуются, то на острие их ненависти прежде всего евреи, затем отступники – секуляризованные мусульмане – и атеисты. Атеистами они называют практически всех неверующих, кроме мусульман.