Дочь короля - Вонда Нил Макинтайр Страница 12

Когда процессия, возглавляемая королем и мадам де Ментенон, потянулась к выходу из шатра, граф Люсьен опустил плащ и набросил на плечи. Он стоял перед Мари-Жозеф, сжимая и разжимая пальцы.

Точно из-под земли вырос Лоррен:

– Можете пока оставить себе мой плащ, мадемуазель де ла Круа…

Мари-Жозеф с трудом произнесла, стуча зубами от холода:

– Благодарю вас, сударь.

– И может быть, вы вознаградите меня, когда я за ним явлюсь.

Жар смущения не мог унять ее дрожь.

Месье взял Лоррена под руку и повлек его прочь от Мари-Жозеф. Они проследовали за королем. Месье что-то прошептал, Лоррен ответил, и оба рассмеялись. Месье отвернулся. Лоррен что-то проговорил. Месье взглянул на него с застенчивой улыбкой.

Механизмы фонтанов поскрипывали и скрежетали. Фонтан Аполлона по-прежнему не бил, но фонтан Латоны позади Зеленого ковра играл водяными струями, на потеху королю.

– Граф Люсьен, – начала было Мари-Жозеф, – благодарю вас за…

– Моя обязанность – избавлять его величество от неприглядных зрелищ.

Граф церемонно поклонился. Он поспешил навстречу Иву, мимо секционного стола с инструментами, опираясь на трость, чтобы скрыть легкую хромоту. Мари-Жозеф принялась растирать озябшие руки в надежде хоть немного согреться.

Граф Люсьен протянул Иву кожаный кошель, в два раза больше того, что он вручил капитану галеона.

– Его величество просил передать вам.

– Я глубоко благодарен его величеству, но не могу принять это. Вместе с посвящением в духовный сан я принес и обет нестяжания.

Граф Люсьен удивленно взглянул на него:

– Как все ваши братья во Христе, которые обогащаются…

– Его величество спас мою сестру от войны на Мартинике. Он дал мне возможность продолжать исследования. Я ни о чем более не прошу.

Мари-Жозеф ступила между ними, заслонив собой Ива, и протянула руку. Граф Люсьен положил тяжелый, туго набитый золотом кошель ей на ладонь. Кончиками пальцев она невольно коснулась его руки.

Он сделал вид, будто не заметил прикосновения. Пальцы у него были длиннее и куда более ухоженные, чем у Мари-Жозеф, стыдившейся своей грубой кожи.

«Готова поспорить, ему точно не приходилось скрести щеткой пол в монастыре», – подумала она. Она могла вообразить его только в блестящем окружении.

– Благодарю вас, граф Люсьен, – сказала Мари-Жозеф. – Это действительно позволит моему брату продолжить исследования. Теперь мы сможем купить новый микроскоп.

Она надеялась, что денег хватит даже на инструмент минхера ван Левенгука. А потом, кто знает, вдруг останется еще и на книги?

– Пусть поведение сестры послужит вам уроком, отец де ла Круа, – промолвил граф Люсьен. – Богатством и привилегиями наделяет король. Его внимание, как бы оно ни выражалось, слишком ценно, чтобы им можно было пренебречь.

– Знаю, сударь. Но я не ищу ни богатства, ни привилегий, а лишь возможности продолжать работу.

– Ваши желания, в отличие от желаний его величества, не играют никакой роли. Он позволил вам присутствовать на церемонии его утреннего пробуждения. Завтра вы можете присоединиться к придворным, имеющим право пятого входа.

– Благодарю вас, месье де Кретьен.

Ив поклонился. Осознавая, сколь высокая честь ему оказана, Мари-Жозеф присела в глубоком реверансе.

Граф откланялся и вышел из шатра.

– Ты понимаешь, что это значит? – воскликнула Мари-Жозеф.

– Это значит, что я заслужил королевскую милость, – ответил Ив, криво улыбаясь. – А еще это значит, что время, которое я мог бы посвятить исследованиям, мне придется потратить на пустые церемонии. Но я должен угождать королю.

Он обнял Мари-Жозеф за плечи:

– Да ты вся дрожишь!

Сестра прижалась к нему:

– Во Франции холодно!

– А Мартиника – провинция на краю света!

– Ты рад, что его величество призвал тебя в Версаль?

– А тебе не жаль было уезжать из Фор-де-Франса?

– Нет! Я…

Русалка шепотом запела.

– Она поет, – объявила Мари-Жозеф. – Поет, как птица!

– В самом деле…

– Дай ей рыбы, вдруг она такая же голодная, как и я.

Он пожал плечами:

– Она не станет есть.

Он зачерпнул водорослей из корзины и бросил русалке сквозь прутья клетки, а потом кинул рыбу и потряс решетку, чтобы убедиться, что она надежно заперта.

При звуках печальной русалочьей мелодии на Мари-Жозеф словно повеяло благоуханным мягким ветром Карибского моря. Внезапно, когда в воду плюхнулась рыба, пение смолкло.

Мари-Жозеф затрясло от холода.

– Пойдем! – приказал Ив. – Не то заболеешь.